— Что такое великодушие?

— Понимаешь, бывают души маленькие, как кошелек, туда только деньги положить можно. А бывают такие, куда помещаются небо и земля, люди и звери… Это и есть великодушие.

Данный потенциал можно раскрыть, создавая атмосферу принятия себя и других, в которой открывается доступ к состояниям любви, доброты, чистоты, мудрости, веры и надежды, а также получить личный опыт переживания высших состояний любви. Это стержень, без которого остальные потенциалы будут «подвешены в воздухе», без основы и опоры. Корни Цветка погружены в традиции. Его нельзя «нарастить» с помощью духовных практик, холотропного дыхания, на сессии у психоаналитика или благодаря трансцендентальной медитации (ТМ). Или с помощью формальной медитации, когда мощным ментальным усилием тысячелепестковый лотос вращают вокруг макушки. Как и лицезрением рассвета над Гангом, хождением по углям, созерцанием каменной стены, пламени свечи или собственного пупка (п. 10).

Хотим мы или нет, но психологический язык ХХ века в духовном контексте является по сути косметикой, маскирующей традиционную религиозную терминологию, которую люди XXI века стесняются смыть. Стыдятся признать, что хотят испытывать и испытывают религиозные чувства. Про это я напишу позднее.

Навести порядок в душе всегда и для всех важно. При этом мы соблюдаем три «не»: не жалуемся, не обвиняем, не оправдываемся. Нам в помощь высказывание В. Годгивза: «Минус — это уже полплюса», — и девиз главного героя по имени Вилли Старк из книги Р. П. Уоррена «Вся королевская рать»: «Добро можно делать только из зла, потому что его больше просто не из чего делать». Алгоритм ясен? Переводим проблемы в задачи и решаем в меру своих возможностей и сил.

Трудно описать техники и способы развития, кроме тех, что нам щедро предоставляет сама жизнь. Есть всего один принцип обучения: «То, что делается с тобой, — делается для тебя!» Ищи ответ на вопрос: «Зачем мне это дано? Чему это должно меня научить?» Настраивай себя как инструмент по камертону истинно духовных, для тебя, людей, оставшихся в памяти поколений и традиций. Есть техники, методы и возможности найти и получить такие состояния. О них я напишу в следующей главе.

Времени много создал Уранид, только много не значит — бессчетно.

А. Валентинов. Вернусь не я

Поначалу любая практика дается легко и результат очевиден. Трудности жизнь откладывает на потом. Тогда потребуются немалые дополнительные усилия, чтобы их преодолеть и достичь результатов, сходных с теми, которые легко получались в начале практики. Видимо, это своеобразный аванс, который некто дает на время и взаймы, чтобы сподвигнуть на занятия. Других объяснений у меня пока нет.

Что еще? Как только вы начнете меняться, тут же вокруг и около начнут происходить не самые приятные ситуации и события, которые будут мешать. Чаще всего, это феномен тяготения системы к стабильности. Ваши близкие хотят, чтобы вы оставались в привычном для них амплуа. Не со зла. Вы — часть их мира и деталь психики. Ваше изменение будет дискомфортно для них, вызовет бессознательное сопротивление. Вы будете другим, а значит, не опознаваемым сразу. Немного, но чужим.

Вероятно, из ХХ века — века вещей1431 нам достался термин «озабоченность статусом». Это беспокойство о собственном месте в мире и обществе, о собственной опознаваемости. Чтобы сразу становилось ясно, кто ты, куда идешь, победитель или проигравший. Видно не по внутреннему наполнению, а внешне, что переводит категорию внутреннюю в социальную. Забота о статусе лежит в убеждении, что от него зависит отношение к нам большинства людей. Узнают, что назначили на новую должность, — станут уважать. Узнают, что уволили, — будут жалеть, сторониться, игнорировать, избегать.

Наше эго, или Я-концепция, может быть представлена в виде воздушного шара, из которого уходит воздух. В него нужно постоянно добавлять гелий/водород. Раз сдувается, значит требует постоянных внешних вливаний, видимых проявлений любви, постоянного уважения и навязчивой заботы, чтобы оставаться на высоте. Поэтому эго уязвимо, чувствительно к уколам — пренебрежению, фамильярности, невниманию, манкированию, амикошонству. Мы излишне сильно надеемся и рассчитываем на сигналы уважения от внешнего мира, чтобы по этому поводу можно было принять самих себя.

Такая ситуация обычно проявляется в случаях, когда общество выходит за границы утоления базовых нужд и потребностей и появляется свободное время, ресурсы, блага, роскошь. В современном мире мы задумываемся о таких вещах, сравнивая наши достижения с успехами людей, которых считаем равными, или просто завидуем: «Надо же!

Такой молодой, а уже сын генерала!» Мы можем на ровном месте начать тревожиться о собственных недостатках или ущемленном самолюбии. Приятель/подруга наивно (а может, из садистских побуждений?) делится с нами тем, что для него/нее является хорошей новостью: кто-то получил должность, выгодно вышел замуж/ женился, вошел в список «чего-то», получил деньги…

Озабоченность важна, и сей факт активно эксплуатирует реклама, усиленно внушающая, что есть вещи, которые нас «за нас» сделают, покажут успешность и дадут возможность ощутить счастье (п. 10). Если у нас их нет, нам намекают, что мы «не совсем того», лузеры, и дела наши никуда не годятся: «Жужа! Он не знает, что такое дифлопе!» Если мы не потратились на часы Parmigiani Fleurier Fibonacci, у нас все плохо.

500 лет назад и сейчас нас обманывают (п. 10), а вероятность достичь вершин общества «легко и просто» остается такой же минимальной. Стать успешным, как М. Цукерберг, в наше время так же реально, как 400 лет назад стать Королем-солнцем Людовиком XIV. Нам же внушают: «Ты можешь все», «Кухарка должна управлять государством!» Тогда войдите в совет директоров Сибнефти за три года, в палату лордов Соединенного Королевства через год, получите в личное пользование весь запас форта Нокс в качестве прибавки к пенсии.

Вот небольшой тренаж, чтобы вы удостоверились на собственном опыте, что мы можем многое — но не всё.

Выделите пару минут. Так, чтобы вас никто не видел, иначе начнутся ненужные советы, смешки, любопытство, ирония, помехи. Широко откройте рот и громко произнесите звук «П». Если упражнение получилось, можете с легкой душой переходить к аналогичному произнесению звука «Ф».

Мы готовы принять себя лишь в том случае, если будем иметь столько же или больше, чем у людей, с которыми выросли, работали, пили, нарушали, дружили, идентифицировали себя в обществе. Вывод прост: выбирать окружение из тех, кто достиг или достигнет меньшего, чем вы. Ощущение счастья может на какое-то время поддержать и повысить самооценку, а депрессия как тоска по счастью способна подтолкнуть к неприятным коллизиям или нешуточным «хлопотам в казенном доме» (пп. 10–12).

Мы интересуемся миром, только когда у нас возникают проблемы. Страдая, начинаем думать. Осознание, что мы включены в этот процесс, помогает переместить боль в контекст, понять ее истоки, примириться с ней или сублимировать ее во что-то значимое не только для нас. Но ум периодически отказывается принимать правду, до тех пор пока его не подтолкнут к этому важные обстоятельства. Пока машина ездит, зачем знать, как она устроена? Пока любимый человек клянется в верности и любви, с какого… нам выстраивать отношения?