Лишь Ясон некоторое время еще мог сопротивляться Гераклу исключительно на морально-волевых качествах, однако и капитана оставили последние силы. Но не успел Геракл объявить о своей победе, как его весло треснуло и переломилось пополам. Свою ярость герой отразил в столь впечатляющих выражениях, что утомленная команда моментально повставляла весла в уключины и мигом подогнала «Арго» к берегу пролива, чтобы Геракл мог выбрать дерево для нового весла.

Герой оставил аргонавтов у корабля готовить ужин, а сам пошел в лес подыскать подходящее растение. Через час он отыскал, наконец, гигантскую ель и, вырвав с корнем, потащил ее на берег, где вести плотницкие работы было гораздо удобнее, чем в чащобе. Эпизод, в котором Арнольд Шварценеггер в фильме «Коммандо» несет на плече спиленное дерево, был позаимствован режиссером как раз из сцены возвращения Геракла к «Арго».

Но изготовить себе новый инструмент для передвижения по глади вод Гераклу не удалось. По возвращении к кораблю герою сообщили, что его оруженосец Гилас, ушедший давным-давно за водой, до сих пор не вернулся и на крики не отзывается.

Гилас попал в оруженосцы к Гераклу после досадного недоразумения по дороге в Иолк. Отец Гиласа, царь дриопов Теодамант в грубой форме отказался зажарить герою быка на ужин, а Геракл, вспылив, убил невежу. Сожалея о случившемся, богатырь решил заменить мальчику отца и взял Гиласа с собой.

Узнав об исчезновении оруженосца, Геракл бросился назад в лес, где наткнулся на возвращавшегося к кораблю приятеля Полифема. Тот слышал, как Гилас звал на помощь, но возле озерца не обнаружил никаких следов борьбы, лишь кувшин мальчика одиноко лежал на берегу. Геракл с Полифемом вместе пустились на поиски. В тщетных блужданиях они провели всю ночь, зайдя очень далеко, но, не обнаружив ни следов исчезнувшего водоноса, ни чего-то хоть сколько-нибудь подозрительного. Акция по спасению рядового Гиласа провалилась.

— Как в воду канул, — сказал Геракл, даже не подозревая, насколько точно он охарактеризовал ситуацию. Гиласа похитили нимфы того источника, к которому он пошел за водой. Наглым девицам давно хотелось заполучить в свое распоряжение какого-нибудь мужичка. Но поскольку справиться со взрослой особью сил у них не было, то приходилось дожидаться удобного случая, который и представился в лице оруженосца Геракла. Нимфам приглянулся смазливый паренек, и они утянули его к себе на дно, лишь только он нагнулся набрать воды.

После этого случая герою долго не удавалось обзавестись новым денщиком. Все отказывались идти на нефартовую службу, говоря, что оруженосцем Геракла быть хуже, чем любовницей Фандорина.

Впустую прождав полдня Геракла и Полифема на берегу, Ясон отдал распоряжение отчалить без них. Аргонавты приказу подчинились, но в команде этот шаг восприняли неоднозначно. Во-первых, «Арго» без Геракла становился чем-то вроде «Манчестер Юнайтед» без Бэкхема. Коллективом мощным, но уже не харизматичным. Во-вторых, многие подозревали, что Ясон, таким образом, просто устраняет конкурента в борьбе за лидерство.

На корабле поднялся ропот, и, скорее всего, Ясону, в конце концов, просто набили бы физиономию и развернули «Арго» назад. Но в самый драматический момент, когда Теламон уже собирался вручить капитану черную метку, шедшее со скоростью в десять узлов судно резко остановилось, как будто кто-то схватил его за новомодный киль. Перепуганные аргонавты решили, что налетели на скалу или, чего хуже, на айсберг, но, оглядевшись, обнаружили, что ничего страшного с их скорлупкой не произошло.

Если не считать того, что по правому борту из воды показалась опутанная ламинариями голова морского бога Главка, личного представителя Посейдона в Черном море. Посейдон, пребывая в хорошем настроении, шутки ради любил представляться: «Посейдон, начальник Главка».

Объявившийся из пучины бог дождался обшей тишины и сообщил собравшимся пренеприятнейшее известие:

— Я только что от Зевса, — выплюнул водоросли Главк. — Тот принял решение вернуть Геракла к месту службы. Он так и сказал: «Геракла я снял с пробега».

После чего, предложив команде «Арго» продолжить движение, Главк скрылся в глубине. Озадаченные аргонавты принесли Ясону извинения и в глубочайшей тишине поплыли дальше. Дело, казавшееся им на паях с лучшим парнем своей страны беспроигрышным, теперь, без поддержки Геракла, оборачивалось совсем другим боком. И это их серьезно беспокоило.

Они еще долго странствовали, сражались, побеждали и погибали. Они добыли золотое руно и вернулись, хоть и далеко не все, на родину. Они прославились, а кое-кто даже стал богат, вот только счастья этот поход никому не принес. Но это уже не наша история.

Геракл же в поисках Гиласа поднял на ноги всех местных жителей и несколько недель прочесывал окрестные леса. Он поклялся поставить боком всю Мисию, как назывался район высадки аргонавтов, и разорить Трою, если аборигены не найдут в конце концов, куда девался несчастный ребенок. Жители пообещали приложить все усилия.

Перед тем как отбыть в распоряжение микенской военной жандармерии, герой вернулся к месту последней стоянки «Арго» и долго сидел на пустынном берегу, бормоча под нос:

— Отстал от поезда. В поход собрался…

Дома его ждали военный трибунал, штрафбат за самовольное оставление части и нудные долгие годы бессмысленных и бесполезных великих подвигов. Попытка совершить что-то действительно героическое на благо Родины закончилась самым глупым образом, едва начавшись. Медаль «За дальний поход» обошла его стороной.

Сложно сказать, можно ли было три с половиной тысячи лет тому назад назвать греческий суд самым гуманным судом в мире, но одну характерную черту он имел. Античное правосудие отличалось от современного крайней радикальностью выносимых приговоров. В блаженные олимпийские времена института исполнительно-трудовых учреждений в Элладе не водилось и в помине. Такое архитектурное излишество, как «тюрьма», появилось в арсенале греческих зодчих много позднее. Потому обвиняемого либо сразу приговаривали к высшей мере, либо гнали из города с глаз долой на все четыре стороны. Гераклу довелось познакомиться со всеми особенностями эллинского судопроизводства.

Суд над самовольно оставившим расположение воинской части сыном Зевса проводился соответственно моменту — особой тройкой. Председательствовала Гера, заседателем был назначен ее приспешник тысячеглазый Аргус, усыпанный по всему телу таращащимися либо подозрительно щурящимися глазками, в роли прокурора выступал Эврисфей. В обвинительной речи он требовал накинуть Гераклу к общему сроку ещё восемь лет службы в Микенах: три — за побег, пять — за детсад, как он скептически называл устроенную Ясоном экспедицию. Но, хорошо помня, что его дело подвластно юрисдикции лишь суда высшей, то бишь олимпийской инстанции. Геракл и не подумал принимать устроенное судилище слишком близко к сердцу. А в своем последнем слове — которое ему никто не давал, но которое он, тем не менее, взял самостоятельно, и отобрать у него это слово уже не смогли — в последнем слове обвиняемый высказал все, что думал о происходящем действе.