на неё в упор глядит девочка. Она мелькала во дворе – невзрачная и неприметная. Только теперь на голове её была корона королев Чертополоха, а в руке – огонь.

– Девочка с молнией! – выкрикнула графиня. – Порвите их, чтоб не осталось и клочков!

От этих слов Тюха почувствовала не страх, а гнев. Холодный и сверкающий, как свет молнии. Огонёк в её руке сам собой ярко вспыхнул. Это была всего лишь капля небесного огня, но Тюха знала, что с ней делать. Она собрала свет в увеличительное стекло и ослепительным лучом – как мечом – полоснула тёмную массу крыс, мчавшихся прямо на неё. Всё пространство между Тюхой и депо заполыхало, а потом покрылось пеплом. Одна графиня ещё стояла посреди этого пепелища. И Тюха со всего размаху, как старшеклассники учебную гранату, швырнула в неё шар белого огня. В этот миг Тюхе показалось, что шар вобрал в себя не только силу молнии и её собственный гнев. К ним словно бы добавилась вспышка ярости и отчаянья… На миг Тюха ослепла. Потом стало темно и очень тихо.

Медленно, словно нехотя стал возвращаться серый сумрак. Тюха обернулась к Тому, но его не было. Там, где он только что лежал, остался лишь сухой кустик чертополоха. Тюха вновь встала на колени и тронула его колючки. Куст легко отделился от земли, словно отсох от корня.

– А я даже не поглядела на тебя, когда плеснула горсть воды, – проговорила она тихо. – А могла вылить хоть ведро… И ночью радовалась, что лил дождь. А ты тут умирал от жажды. Как же ты… почему не позвал на помощь? Зачем выплеснул весь остаток сил? Боялся, что я не смогу справиться с графиней? А вдруг тебя ещё можно было спасти?

Куст сухой колючки не отвечал, но в тишине вдруг раздался лёгкий шум, поднялся ветер, на землю неведомо откуда опустился Робин и тут же встал в обличье человека. Тюха тоже поднялась на ноги.

– Как ты сюда попал? Зачем? – спросила она.

– Да просто прилетел, – ответил Робин. – Мне донна Кардо Баррикверо так и сказала: лети к Тому. Наверняка Тюха пошла к нему на выручку. Что тут у вас горело? Я зарево ещё издалека заметил. На него и летел.

– Крысы, – ответила Тюха и сама удивилась, как спокойно прозвучал её голос. – Я их сожгла остатком молнии, который у меня случайно сохранился.

– Остатком молнии? – Робин ещё раз поглядел на пепел и только головою покачал. – А с Томом что?

– Он высох, – сказала Тюха тем же ровным, твёрдым голосом. – Они здесь заморили его жаждой и вытянули из него все силы. А я не знала… не почувствовала…

– Понятно, – ответил Робин, причём так же невозмутимо, как и Тюха. – Ну ладно. Ты иди домой. Твоя дорожка тебя ждёт, я видел. А я возьму его и отнесу.

– Куда?

– В другое царство. Туда, к живой воде…

И Робин, не вдаваясь в объяснения, вновь стал большой вороной. Взял в клюв сухой чертополох и улетел во тьму. Тюха осталась на заброшенных путях одна. Она медленно побрела прочь от депо. Стена, отделявшая это место от остального мира, пропала, вокруг стемнело, но впереди вспыхнули огоньки осколков. Тюха не думала, куда ведёт призрачный путь: к изнанке зеркала, домой или вообще в неведомый мир. Ей было всё равно. Но странная дорожка, будто послушавшись приказа Робина, вернула Тюху в её комнату и лишь затем погасла.

Тюха в недоумении огляделась. В комнате было темно, за окном горели желтоватым светом обычные фонари. Створка окна была открыта – для Робина. Окно Тюха прикрыла: её вдруг начал бить озноб. Разделась и забралась с головой под одеяло. Откуда-то издалека к ней постепенно стали приходить мысли.

Насчёт «другого царства» и «живой воды» у Тюхи не было сомнений. Вороны, может, и умеют летать в то царство и обратно. Другие из него не возвращаются. Может быть, где-то там и вырастет новый чертополох. А Тома больше нет. И нет капельки молнии, вслед за которой Тюха могла пройти в Касилию или в другие чудесные края. Хотя зачем теперь туда ходить? Ведь Тома там уже не встретишь… Отслужили своё путеводные осколки и никого больше не заведут в ловушку. Завтра мир станет другим. И в нём придётся жить. А теперь остаётся только перестать думать и заснуть. Думай, не думай – ничего теперь не исправишь. Тюха вздохнула и действительно уснула.

Глава 27

Утро после битвы

Открыв утром глаза, Тюха почувствовала: именно так просыпаются взрослые. Было совсем светло. До звонка будильника оставалось примерно пять минут. Вполне достаточно, чтоб вспомнить всё и снова осознать: больше ничего не будет, кроме самой обычной жизни. В соседней комнате вдруг что-то выкрикнул Данилка. Ему ответил успокаивающий мамин голос. Пора вставать и собираться в школу.

Собственное спокойствие казалось Тюхе странным, но она вспомнила, как ей лечили зуб. После укола-заморозки она совсем не чувствовала боли, только странное онемение. Боль появилась позже. Наверно, и теперь всё будет так же, только неизвестно, сколько продержится «заморозка».

Сравнение, которое пришло в голову Тюхе, настолько точно соответствовало её состоянию, что мама, отправив Тюху в школу, сказала папе, медленно садясь на табуретку:

– Вот ты мне можешь объяснить? Вчера всё было хорошо. Ребёнок как ребёнок. Они там даже где-то заигрались. А что сегодня? Какая-то замороженная мумия.

Папа вздохнул. Объяснить эту перемену по-настоящему он, разумеется, не мог ни маме, ни себе. Что-то случилось – несомненно. Что – неизвестно. «У нас загадочная дочь», – подумал папа, но вслух попробовал немного успокоить маму:

– Могу сказать, как это называется в специальной литературе.

– Как?

– Переходный возраст. Ты сама видишь, что она растёт. А организму это, между прочим, даётся нелегко. Отсюда результат…

Мама кивнула. Научные слова ей показались убедительными и в самом деле немного её успокоили. А папа бодро продолжал:

– Потерпим ещё пару годков, получим что? Раннюю юность.

– Какой кошмар! – сказала мама.

– Да ладно! – улыбнулся папа. – Юность – это прекрасно. И мы с тобой пока ещё совсем нестарые.

Тюха не торопясь шла в школу и спокойно глядела по сторонам. Она увидела возле подъезда, где обитала бывшая графиня и главная крыса, небольшой фургон. В него грузили коробки. «Кто-то переезжает», – подумала Тюха без интереса.

В классе