– Туман опять опустился, – продолжала она, стараясь, чтобы голос звучал естественно. – Вы могли бы остаться на обед. – «Будем надеяться, что приглашение не выглядит слишком откровенным». – Ни к чему рисковать головой на такой ужасной дороге.

– Спасибо, я с радостью пережду, пока туман немного поднимется.

Леонора ждала, пока он обойдет машину и поднимется на крыльцо. Потом выбрала из связки нужный ключ и вставила его в замок, радуясь, что фонарь над крыльцом исправен. Иначе ей пришлось бы порядком повозиться – вокруг стало совсем темно.

– Наконец-то! – воскликнула девушка, входя в дом и зажигая свет.

Она быстро взглянула на себя в зеркало и чуть не застонала. Красавица, нечего сказать: волосы растрепались, и от узла на затылке остались лишь воспоминания, щеки словно осунулись за один вечер, а в глазах читалось явное напряжение, почти страх. Темный свитер грубой вязки не оживлял тоскливую картину.

Томас сбросил куртку и подошел к Леоноре. Он встал сзади, и глаза их встретились в зеркале. Он выглядит потрясающе, подумала девушка. Спокойный, надежный. Ей вдруг захотелось повернуться и прижаться к его широкой груди. Спрятать лицо, и чтобы он держал ее крепко-крепко.

Уокер осторожно положил большие, тяжелые ладони ей на плечи:

– Не переживайте. Это просто реакция на недавнее волнение. Все пройдет.

– Я знаю.

Возможно, он рассчитывал, что его прикосновение будет иметь успокаивающий эффект, но Леонора почувствовала, как внутри возникает возбуждение. Словно в крови вдруг забурлили пузырьки шампанского. Нет, теперь ей недостаточно было бы просто уткнуться ему в плечо в поисках безопасности и спокойствия. О нет, теперь она желала большего. Ее взгляд остановился на его губах. Интересно, каково это – целовать Томаса Уокера? А если он поцелует ее в губы и не только? Накроет ладонями ее груди… А потом проведет руками ниже, по талии и бедрам.

О чем он думает, глядя на нее в зеркало? Вдруг о том же?

Нет, так нельзя. Это все нервы и проклятый адреналин. Нужно взять себя в руки.

– Пойду налью вина, – поспешно сказала девушка. Она устремилась в кухню и развила бурную деятельность, разыскивая бутылку, выставляя бокалы… Потом принялась сражаться со штопором. Когда она наконец вернулась в гостиную, Томас уже развел огонь в камине.

Принимая бокал вина, он ненароком коснулся ее руки. И тотчас новый разряд – не ток, но возбуждение – волной прокатился по телу девушки. Она торопливо отдернула руку и сделала шаг в сторону так резко, что едва не потеряла равновесие.

– С вами все в порядке? – с тревогой спросил Уокер.

– Да, просто еще немного нервничаю. – Леонора поспешно отпила вино и огляделась вокруг, ища какую-нибудь банальную и спокойную тему для разговора. – Вы купили этот дом вместе с обстановкой?

– Нет, мебель я взял напрокат. Компания предлагала на выбор три варианта обстановки. Я выбрал тот, который приглянулся мне больше других. А что, вам не нравится?

– Да нет, все очень мило. – Она долила себе еще вина. – Кое-что явно великовато для этого коттеджа. Кровать, например. – Ох, что-то она не то говорит. Пожалуй, не стоит упоминать кровать. – Но зато диван просто замечательный.

– Да, кровать большая, это точно. Помню, когда ее привезли, я вообще усомнился, что она пройдет в комнату. Когда выбираешь мебель, как-то автоматически прикидываешь на себя, верно? А я люблю спать на большой кровати.

Леонора не смогла придумать достойного и безобидного ответа, а потому решила промолчать. Некоторое время они созерцали огонь, пылающий в камине. Леонора пыталась заставить себя думать о всяких важных вещах: странном зеркале в доме у Алекса, его цветных линзах и множестве флаконов в шкафу. Когда девушка решила, что тема больших кроватей забыта окончательно, она задумчиво сказала:

– Интересно, какое отношение Алекс имеет к нашему делу?

– Трудно сказать, какую именно игру ведет этот парень, но он замешан в чем-то предосудительном, это сразу видно.

После небольшого колебания Леонора заметила:

– Он сказал, что переехал в Уинг-Коув более года назад. Это значит, что он уже был в городе, когда умерла Бетани.

Томас задумчиво крутил в пальцах бокал.

– Насколько я знаю, Роудс никогда не встречался с Бетани. Она не посещала его терапевтических сеансов и не принимала зелье, которым он торгует. В этом я уверен. Если бы что-то подобное имело место, Дэки был бы в курсе, ведь он присматривал за ней…

– Что значит – присматривал за ней?

– Бетани была немножко не от мира сего. Всегда так поглощена своей работой, что ей нужен был не муж, а скорее нянька и опекун.

– Я таких встречала, – кивнула Леонора. – Они могут объяснить суть вещей и смысл жизни, но не в состоянии надеть одинаковые носки.

– Точно, именно такой она и была. Дэки заботился обо всем: покупал ей одежду, записывал к зубному врачу и напоминал о визите, покупал продукты и вообще вел дом.

– Может, в этом и заключается его нынешняя проблема?

– В каком смысле?

– Помните, я говорила, что частично его депрессия может объясняться какими-то нерешенными вопросами, которые супруги не успели выяснить?

– И что?

– Само собой, это всего лишь предположение, но подумайте, что получается. Допустим, Дэки женился на Бетани, потому что рыцарская часть его натуры стремилась именно к такой цели: опекать кого-то, заботиться… Но через несколько лет брака такое положение дел стало казаться ему менее привлекательным. У них могли возникнуть проблемы, непонимание. А потом она умерла – прежде чем они успели уладить свои разногласия.

Томас долго смотрел в огонь, затем задумчиво сказал:

– Мне нравилась Бетани, но я совершенно точно знаю, что не смог бы жить с ней. Она никогда и ничего не делала для брата. Она лишь позволяла ему заботиться о своей персоне и восхищаться ее одаренностью. Не знаю даже, любила ли она Дэки. Наверное, просто находила его полезным.

– Могу я задать личный вопрос: а что случилось с вашим браком? – осторожно спросила Леонора.

– Он закончился.

– Простите, – пробормотала девушка. Такая краткость произвела на нее тяжелое впечатление.

Томас усмехнулся, отпил вина и пояснил:

– Мы были женаты четыре года, а потом она сбежала с моим партнером по бизнесу.

– Ой…

– Да, это отражает всю бурю пережитых мной эмоций: «ой». Но жизнь продолжается!

– Вы правы.

– Знаете, когда мои родители развелись, я решил, что никогда не женюсь. Но если все же рискну, то уж точно не стану заводить детей.

– Чтобы они не пережили всех ужасов развода?

– Именно. И я не раз ругал себя за то, что нарушил первую клятву, и хвалил за верность второй. По крайней мере, у нас не было детей, и они не пострадали от глупости родителей.