Теоретически, оно могло выдержать древний ядерный удар мощностью две мегатонны, но Борька видел, как силовые пузыри штурмовых генераторов проходят сквозь него – они словно прилипали к невидимой поверхности, растекались по ней в мерцающих сполохах – и, наконец, превращались в смутные арки, через которые внутрь устремлялись войска.

Тут же заговорили спаренные пятидесятисемимиллиметровки в башнях. Нэйкельские челноки были отлично бронированы по стандартам их создателей – но, как оказалось, противостоять граду тупых трехкилограммовых подкалиберных снарядов, летящих со скоростью тысяча двести метров в секунду, их биоброня не могла – один за другим они взрывались облаками белой ослепительной плазмы, выжигая все на десятки метров вокруг. Но орудий было слишком мало, чтобы уничтожить их все, а палящие очередями плазменные пушки шагателей сбивали орудийные башни; огонь одного орудия их защита еще могла выдержать, но концентрированный огонь двух сразу или больше окутывал башни вихрем огня, который тут же взрывался небольшим вулканом пылающих обломков, выброшенных из чрева вывернутого наизнанку бункера.

Мальчишкам пока что везло, может быть, потому, что Олег стрелял быстро и точно – наводчиком он оказался отличным. Борька следил за состоянием защитного поля и силовым генератором – правду говоря, ничего особо сложного в этом не оказалось, у Борьки ведь была специальность техника энергетических систем.

Вслед за орудиями в бой вступили солдаты и ополченцы – они укрывались за заграждением, в наспех отрытых окопах. Теперь Борька понял его назначение: плазменные заряды шагателей, растекаясь по рельсам, лишь раскаляли их добела, в то время как солдаты могли стрелять между балками. Но, как и ожидал Олег, продержаться им удалось недолго: их автоматы были слишком слабыми, чтобы поражать шагатели, а попасть в этих чудищ ракетой удавалось нечасто. К тому же сосредоточенный огонь шагателей плавил рельсы, а укрыться в окопах от плазмы было совершенно нереально, и солдаты начали отступать. Борька понимал, что им тоже пора уходить – иначе они рисковали остаться тут навсегда, – но он не собирался это делать, пока их орудие могло стрелять. За себя он не слишком волновался – как-то не получалось, и к тому же зрелище разлетавшихся в клочья под их огнем Чужих увлекало.

Конец наступил очень быстро – бункер резко и сильно встряхнуло, сквозь его стены донесся мощный гул взрыва, уничтожившего их орудийную башню. Экраны и большая часть индикаторов погасли, работали только те, которые спокойно и холодно выдавали информацию о повреждениях, степень которых фактически была равна полному уничтожению огневой точки. Оставаться здесь не было больше никакого смысла, и ребята торопливо выбрались из кресел, кинувшись к открывшейся броневой двери. «Их» башни больше не существовало как боевой единицы. Но они сами еще вполне могли сражаться с врагом.

Все еще действующий лифт вознес их на поверхность. Борька сразу же расчихался от дыма и, едва осмотревшись, кинулся бежать. Оружия у него не было, так что он не видел в бегстве ничего постыдного.

Он не оглядывался и понятия не имел, что происходит за его спиной. Пролетев через парк, выскочил на новый, тоже рассеченный шоссе пустырь. За ним уже стояли огромные здания столицы, а слева поднималась белая бетонная стена высотой с трехэтажный дом, разделенная прямоугольными пилонами. В ней зияли массивные стальные ворота – они были открыты и вели во двор окружного штаба, где размещался один из силовых генераторов и командный бункер – все под землей. Из-за стены виднелись лишь темные кроны деревьев.

Резко изменив курс, мальчишки побежали к этой, последней, укрепленной позиции. Позади них, в парке, раз за разом вспыхивало и гасло светло-оранжевое пламя – и секунды спустя спрессованный воздух больно бил Борьку по ушам. Хотя он не видел, откуда стреляют, снаряды или ракеты падали точно в скопления Чужих. Пламя их взрывов быстро гасло, и высоко в небо поднимались розовато-черные дымные грибы, тут же сносимые ветром, – только огонь артиллерии позволил немногочисленным отступавшим уцелеть. Отступать дальше они, правда, не могли.

Запаса энергии в генераторах должно было хватить на пять суток. Поскольку они работали, в общем, независимо друг от друга, за пробитым силовым полем удалось поставить новое, но дальше эта игра продолжаться не могла. Силовые поля такого класса могли формироваться лишь в отдалении от источника, в довольно узкой полосе, и на третий слой резерва мощности уже не хватило бы. Пробив поле хотя бы в одном месте, Чужие быстро доберутся до всех генераторов… и Борька гадал, дотянет ли хоть один из них до исчерпания ресурса.

Осмотревшись напоследок, они вошли в замкнутый стенами двор. Передняя его часть, залитая асфальтом, была голой и пустой. Заднюю занимал уютный сквер, за ним высилось белое здание штаба, в стене которого чернели открытые окна. Там не осталось ни одной живой души: все, кто мог, уже ушли под землю.

Середину двора занимал пятнадцатиметровый, со срезанными углами, квадрат, сложенный из серых стальных плит. В его центре был второй квадрат, такой же формы, но меньше, всего метров шесть. Он сиял мертвенным синим огнем, словно подпирая призрачно-жидкий, тускло светящийся столб, упиравшайся в мутно-черное небо, – это и была проекционная матрица силового генератора, цилиндрический массив которого уходил еще на тридцать метров под землю.

Кто-то из офицеров открыл толстый стальной люк на внутренней стороне стены и потянул за рубильник. Борька сразу ощутил и звук, и вибрацию мощных моторов. Коробчатые сварные ворота начали неторопливо сходиться и сомкнулись с ударом, от которого раскатилось эхо. Теперь им оставалось только ждать последнего, решающего штурма.

* * *

– Приготовиться! – крикнул майор Иванищев, поднимая руку в ребристой броне.

Майор командовал только что подошедшими на помощь гарнизону штаба солдатами. Но разогнать поучаствовавших в бою мальчишек обратно по бункерам просто не представлялось возможным – они успели обзавестись и оружием, и броней, кто со складов, кто трофейной, и к младшим, женщинам и девчонкам возвращаться не собирались даже под угрозой смерти.

Возня под воротами штаба затихла – было ясно, что Чужие заложили заряд. Борька надвинул на глаза защитный козырек шлема и прижал к плечу приклад тяжелой автоматической винтовки. Взрыв раздался почти сразу. Земля ударила его по ногам, спрессованный воздух толкнул в грудь. Лишь наушники шлема спасли его барабанные перепонки. Одну створку сорвало с петель, и она, крутясь, влетела во двор, вспыхнув в столбе силового поля. Вторая распахнулась настежь. В воздухе клубились дым и пыль, но тепловизору в прицеле это не мешало.

Из зияющей бреши хлынул поток Чужих. Они больше не казались однородными, как издалека, а были всех видов и форм – черные, дымчатые, глянцево-серые, одни крохотные, другие – в полтора раза выше человека. Оказалось, что это не только сторки, но и масса рабов и наемников разных рас – сторки лишь вели их. Именно вели, не подгоняли, как этого вроде бы можно было ожидать. Уже хорошо были видны блики на масках, наплечники офицеров и – знамя. Выглядело оно не смешно, хотя, казалось бы, что в нем в таком-то бою, не Средневековье же?! Но золотой крылатый зверь на черном полотнище словно готов был вцепиться когтями в самое сердце Борьки…