операции мы уже сняли вчера. На Земле круглые сутки работает оперативная группа (Яна Трофимова, Леша Дудин): они сидят в ЦУПе, и мы по каналу связи обсуждаем с ними материал, который Клим скидывает на Землю после каждого съемочного дня. Материал просматривают монтажеры и специалисты на большом экране, чтобы ничего не упустить и проверить, все ли хорошо по технической части. Пишем и звук тоже, хотя на станции очень сильный шум. У нас с собой микрофоны, которые Клим регулирует – включает с планшета. Не спит Земля, не спят на орбите – все делают кино!

Сегодня сняли кадр, где Женя переодевается в операционный комбинезон. В сцене операции я снималась в комбинезоне, так как халат в невесомости просто разлетался бы в разные стороны! По сценарию моей героине изготовили стерильный комбинезон – из того же материала, из которого врачам шьют операционные халаты. Снимали долго. Так на Земле не снять ни-ког-да. Невесомость – это что-то невероятное.

Голодные, уставшие накинулись на поздний ужин. Потом Клим полетел в МЛМ скидывать материал. Все полетели с ним, всем интересно. В МЛМ очень тесно. Мы, как в пионерском лагере, повисли перед монитором: «Подвинься», «Голову убери», «Тебе видно?», «Запускаю?», «Ноги убери». «Юля, почему у тебя носки такие грязные?», «У меня закончились носки». «У тебя носков, что ли, нет?», «Да, у меня нет носков».

Мы висели в МЛМ все впятером перед маленьким монитором лэптопа, смотрели то, что отсняли, улыбались. Потом, уставшие, но счастливые, разлетелись спать: Олег в МЛМ, Антон в корабль, Клим в МИМ-2, мы с Петей по своим каютам в СМ.

10 октября

6:00. Подъем.

Олег подарил мне свои носки. На станции белые носки очень быстро становятся черными. Летать по МКС в таких носках можно, но сниматься – нельзя, сразу видно, что они грязные. На носках написано ОН – Олег Новицкий. Олег мне на носках дописал «А» – и получилось ОНА.

Сегодня начнем снимать с ребятами после обеда и уйдем в ночь. Утром, пока мы вдвоем с Климом готовимся к следующим сценам, появилось время связаться с друзьями. Звоню Паше Акимкину, а он, оказывается, у меня дома с девчонками, и они ждут звонка. Как хорошо, что мои друзья сейчас рядом с моей семьей!

Как только у меня выдается свободная минутка, я записываю свои ощущения и впечатления, записываю послания друзьям и, конечно же, моим девочкам, моим сладким Ане и Маше. Сегодня надела футболку, на которой вышито латинскими буквами Anna и Maria. Как же хочется сейчас их просто обнять! Но впереди еще неделя, снимать еще много. Сегодня будут сцены в МИМ-2, МЛМ и БО вместе с Антоном. Мы с Климом отсматриваем материал, разбираем сцены, вычеркиваем то, что уже снято.

14:00. Мы почти готовы к съемкам. Прилетают Тома и Шейн и говорят: «Клим, Юля, сейчас северное сияние будет! Полетели к нам!»

Фантастика, что нам повезло его увидеть! Удивительная зеленая пелена… Я видела северное сияние и с Земли, и из космоса. Удивляешься тому, что бывает такая красота, которую сложно описать словами, да и фотография не передает то, что видишь своими глазами. Когда наблюдаешь северное сияние вживую, словно присутствуешь при явлении чуда.

По большому счету, все это – чудо. Ощущение бесконечного счастья на МКС было именно поэтому – ты будто все время присутствуешь при сотворении чуда. Смотришь вниз, на Землю – это чудо, созданное Богом. Видишь в иллюминаторе станцию МКС, наши корабли, гигантские солнечные батареи – это тоже чудо, но созданное человеком, висящее в черном пространстве непонятным образом. Ты летишь – и это тоже чудо!

17:00. Записываю послание «Галчонку» и детям «Галчонка». Ловлю Олега во время его десятиминутного перерыва и фотографируюсь с ним на фоне флага фонда.

Вообще, 10–11 октября практически вылетели из моей памяти. Мы уже вошли в режим съемок. Олег и Петя оттаяли, и пошла настоящая, серьезная, тяжелая работа.

21:00. Мы сняли все, что планировали, кроме ночной сцены с Антоном в БО. Как всегда, созваниваемся с Землей по каналу связи. Сегодня сеанс был очень напряженный. Причиной тому стала сцена выхода в открытый космос.

Вечером, после всех обсуждений и переговоров долго снимаем в бытовом отсеке мою сцену с Антоном, в скафандрах. К этому моменту у меня накопилась серьезная усталость, и в перерыве, пока Клим менял объективы, я расстегнула скафандр, закрыла на минутку глаза и уснула, повиснув в воздухе. Сколько я проспала? Думаю, минут тридцать-сорок. Продолжаем снимать.

Если я хочу спать – я сплю в любых обстоятельствах

В невесомости можно заснуть в любом месте и в любом положении, потому что мышцы всё время расслаблены. На самом деле, один час сна в невесомости засчитывается за два часа сна на Земле. Поэтому за четыре часа можно хорошо выспаться.

Единственное, что мешает спать на станции – это постоянный сильный шум. Поэтому космонавтам выдают специальные шумоподавляющие наушники. Мне сказали, что лучше спать в них, иначе будет болеть голова. Хотя я бы заснула и так. Когда я была маленькая, мой дедушка, военный человек, врубал в колонках «Эстония» песни Высоцкого. Ему говорили: «Ты что, ребенок спит!», а он отвечал: «Если она сможет спать под Высоцкого, она сможет спать везде и в любой ситуации». Если я хочу спать, мне все равно, шумно или нет. В общежитии ГИТИСа все тусовки собирались у нас в комнате, и, как бы громко ни гуляли, если я хотела спать – все равно спала. Я в этом плане человек неприхотливый. Но, конечно, шум на станции действительно сильный, и прожить так длительное время – тяжело.

11 октября

5:00. Мо́ю голову. Хотя «мо́ю» – не то слово, скорее – обтираюсь. Даже такая простая вещь, как мытье головы, на станции превращается в отдельный ритуал.

Первое время я мылась в функционально-грузовом блоке – это отдельный отсек, с одной стороны он американский, с другой – наш. На станции нет душа как такового, все условно. Когда моешься в ФГБ, то прикрываешь люки, которые находятся с двух сторон модуля, но при этом все равно чувствуешь себя некомфортно, потому что, если вдруг что-то случится, все полетят через ФГБ. Я принимала там так называемый душ пару раз, а