мы смотрели друг на друга и не могли оторваться. Между нами была ночь, три этажа и эта чертова песня. И ее подруги, которые за каким-то дьяволом меня невзлюбили. Что я им сделал? А Маше? Что я сделал Маше? Я ведь всего лишь пытался поступить с ней порядочно. И это оказалось чертовски трудно, между прочим. Да у меня все болело изнутри и снаружи от того, насколько правильно я поступил. Хороший мальчик, мать его! Гордиться можно таким молодцом. И вот при чем тут тогда эта гребаная Глория Гейнор? Маша недовольна, что я не трахнул ее в номере отеля как животное? Пьяную, беспомощную, готовую на все? Реально?

— Марко Сеймур, ты говнюк!

Я чуть не упал. Ну, ничего себе! Этих женщин не поймешь! Хочешь ведь как лучше, но как бы ты ни старался, они все равно отыщут на что обидеться. Вот почему я спринтер в отношениях. Они просто не успевают найти повод считать меня дерьмом. Потом, после расставания, конечно, находят. Но это уже не моя проблема. А тут она увидела во мне, так сказать, истинную суть, еще до отношений. Интересная у нас с ней получается история. Хотя, о чем это я! Нет у нас никакой истории. И не будет. Я отполз от фонаря и запарковался в кустах. Те приняли меня как родного. Сколько часов мы провели вместе? Самое время пустить корни и обрасти листвой.

Маша все стояла в окне, маленькая хрупкая, с растрепанными волосами, упрямо высматривающая в темноте меня. Зачем? Чтобы еще раз крикнуть в лицо что-нибудь уничижающее? Я тоже смотрел на нее. Пытаясь встретиться с ней взглядом. Между нами три этажа, ночь, и теперь еще кусты эти. Глупо, если так посмотреть. Я приложился к бутылке, и вдруг, словно тоску проглотил. В груди заныло, под языком засосало. Да что я делаю? Стою тут как обиженный ребенок. Мало ли что заставило Машу крикнуть оскорбление в мой адрес. А может она меня и не видела? А может у них игра такая, типа «назови и обзови». Ладно, я не просто хватался за соломинку, я ее сам выращивал на краю болота. И все же, я убедил себя, что надо закончить то, зачем я сюда пришел. Я должен с ней поговорить. Спросить про нас и про Платона. Особенно про Платона. Может быть, все, включая Лизи и меня, не поняли сути произошедшего. Может Маша и не собирается замуж за русского мажора. Да быть не может, чтобы собиралась! Даже несмотря на то, что вчера я испортил им свидание в Дорчестере. Я откинул почти пустую бутылку в кусты, словно отметая последние сомнения, и решительно шагнул к желтому кругу фонаря.

— Маша, закрой окно. Холодно, — крикнули из комнаты.

И она послушно его закрыла, оставив меня один на один и с фонарем, и с собственными переживаниями, и со всеми невысказанными ей словами. А еще с тысячью самых нежных поцелуев, которыми я хотел прикоснуться к ее носу, лбу, щекам, шее и навсегда запечатать свои смешанные чувства на ее губах.

И вот теперь я в постели с этой… как ее…

— Ты кто вообще? — я вздохнул, сделав над собой усилие, посмотрел на девицу, распластавшуюся под моим одеялом.

— Просто отлично! — она постаралась обиженно выпятить губы, но получилось комично. Они же у нее благодаря филлеру и так довольно выпяченные. Вышло так, словно она собралась играть на трубе.

Я хмыкнул.

— Милая, я был пьян. Напомни хоть, где мы познакомились?

— Ради тебя, я, между прочим, с парнем рассталась! — она отвернулась от меня, не забыв изогнуться так, чтобы ее упругая попка коснулась моего бедра.

Неплохо. Я оценил. Вернее, не я, а та часть моего тела, которая обычно кипятком ссыт от таких дешевых трюков. Сам же я остался лежать на спине, закинув руки за голову. Девица поерзала немного задницей о мое бедро. Всхлипнула для приличия. Я усмехнулся.

— Расскажешь?

С ее слов выходило, что я подкатил к ней в баре «Маяк» и без лишних сантиментов предложил руку и сердце. Поскольку у нее по этому поводу уже давно шли терки с ее парнем Майком, который еще тот засранец, то она тут же согласилась. У него на глазах, между прочим. Потом, отчаянно хохоча, мы с ней удалились из этого очага зла и порока в счастливое будущее. В котором и проснулись сегодня утром. И это еще один повод больше не пить дешевый алкоголь!

— Как же ты со мной пошла? А если я маньяк?

— А ты не маньяк? — я с удивлением уловил в ее голосе разочарование.

Она вдруг сменила гнев на милость, развернулась ко мне и прильнула голой грудью к моей руке.

— Ночью… в общем, ты уснул…

— Скажем так, вчера был очень, очень длинный день.

— А сегодня? — она потерлась мягким пушком о мое бедро, — Сегодня все только начинается…

С этим девчонка с неожиданной прытью вспорхнула над кроватью и, откинув одеяло, приземлилась на мой уже на все готовый член. Черт! Я едва успел скинуть ее с себя.

— Минуту.

Ну да, она мне понадобилась, чтобы дотянуться до тумбочки, цапнуть из ящика и надеть презерватив. В сексе предпочитаю быть снобом. Впрочем, она не расстроилась. Повторно оседлала меня и вполне неплохо исполнила шаманский ритуал поклонения мужскому началу. Оказалась горячей девчонкой, кончила первой, потом содрала с меня резинку и завершила действие эпичными глотками. Красиво получилось. Я залюбовался. Что тут скажешь, дурак ее парень, раз тянет с предложением. Из нее получится очень неплохая жена. Во всяком случае, по части секса.

— И все же, как тебя зовут?

Теперь ее голова покоилась на моем плече.

— Флор, — ее рука гуляла по моему животу.

— Приятно познакомиться, Флор.

— Да, уж.

Мы рассмеялись. В нашем утреннем знакомстве после секса было что-то гадкое и одновременно простое, как ужин в кругу семьи. Если бы семья состояла из работников борделя.

— И что теперь? — ее рука скользнула ниже живота и обхватила мой обмякший член. Который в ее пальцах тут же воспрял. А я удрученно вздохнул. Повторять полученный опыт уже не хотелось. Головой не хотелось, но кто ее спрашивал.

— Ничего, — я пожал плечами, давя в себе стон.

— Ты гаденыш. Ты в курсе?

— Да, — я усмехнулся, с трудом балансируя на грани сознания. Чуть, и станет не до веселья.

Флор слегка сжала пальцы и задвигала рукой, скользя вверх-вниз. Что за девица! При всех видимых недостатках, дело свое знает. И чего ее жениха не устраивает?

— В дверь звонят!

Ее