…Как невидимые глазу энергии движутся внутри ее, смешиваясь с вихрями энергий, бурлящими снаружи материальной оболочки!

Но за тончайшей пленкой кожи тоже была она, Дорофея. Закручивающиеся в крошечные смерчи, шевелящиеся, точно щупальца осьминога, потоки окружали ее, защищая от ставшего неприветливым, злым внешнего мира. И казалось, чем сильнее был ее страх, тем яростней вскипало разноцветное, переливающееся нечто вокруг нее, ощетиниваясь и готовясь отразить любой удар.

Сквозь стук сердца донеслись звуки подъезжающих машин. Голоса – встревоженные, резкие, местами знакомые. Цоканье каблуков, движение воздуха от чужой суеты. Запах дыма и гари усилился. Точно, ветер переменился, обдавая жаром кожу, шевеля растрепанные волосы на макушке.

Резко, до дрожи, до неприятной волны вниз по позвоночнику завыли пожарные машины, загремели дальние ворота, пропуская людей с брансбойтами к развалинам развороченного взрывом строения. Только там нечего искать. Проще дать огню очистить место общения с потусторонним, далеким и непонятным здесь миром. Ее родным миром…

Дорофее казалось, что сейчас она слышит звуки всего Барска, но не могла разлепить губ. Словно на дне океана, придавленная миллионами тон воды, – она сидела на асфальте, и под плотно сжатыми веками плясали, мельтешили пламенные блики. Девушка знала – так она видит людей, приехавших сюда, их энергии, их мысли и чаяния, сплетающиеся в плотные коконы…

Ее не замечали, несколько раз отдавливали ноги, пробегая мимо к калитке и обратно, толкали, шумели, спорили. Пока наконец чей-то негромкий голос не пропел над ухом:

– Она где-то здесь.

Она различила слова, но понять смысл сказанного было сложно. Смысл терялся, увядал оставленным без влаги цветком.

– Д О Р А!

Ее разноцветные энергетические щупальца соприкоснулись с чужими. Брррр! Неприятно. Не трогайте меня!

– Не трогай-те! – Звук толчками вырывался из горла Дорофеи, когда некто подхватил ее под мышки и вздернул с земли.

– Все хорошо, – зашептала на ухо знакомая женщина. Как ее зовут – Лика? Вика? Нет, Ника! – Пойдем, девочка. Ты больше не служишь проводником. Пожар потушен, Роза жива. Вам следует отдохнуть.

Смысл услышанных слов по-прежнему ускользал, зато стало легче. Под веками замерла и погасла чехарда световых пятен.

– Вероника Степановна! – Еще один голос. Женский, сейчас не вызывающий ничего, кроме раздражения и неприязни. – Ввиду сегодняшних событий…

– Она со мной. Прочь с дороги, – сказано спокойно, уверенно, но Доре примерещились две сцепившиеся кошки – рыжая и белая.

Вместе с образами пришли воспоминания о вчерашнем вечере, ночи, о том, кто она.

Боль от чужих прикосновений утихла, исчезло ощущение километровой толщи воды на плечах. Разлепить бы веки. Не выйдет. Зато стало тепло и уютно. Загудел двигатель. Точно, она в машине. Слова Вероники донеслись издалека:

– Отвезешь обеих ко мне и лети назад. Кощей прислал надежную охрану.

Дальше Дорофея ничего не помнила, ибо провалилась в сон. Снился ей Ланс отчего-то в черном паучьем панцире, в рыцарском шлеме, со щитом в виде перемотанных скотчем клавиатур в одной руке и огнетушителем в другой. Ланс гонялся за ней, Дорой, по сплетенной из проводов паутине и кричал Борькиным голосом:

– Ты хочешь вернуться домой? Хо-очешь?

Собиравшиеся ночью тучи к девяти утра застелили все небо, темнея и уплотняясь у горизонта, обещая к полудню если не грозу, то обильный ливень. Внизу, у основания небоскреба, гнулись деревья, ветер швырял в лица пыль и оборванные листья, брызги с волнующегося озера. Зябко, неуютно.

Спрятаться бы в уютной комнате, сварить кофе, вести долгие беседы с друзьями или уединиться с хорошей книгой. Нет, приходится работать, да еще как. И за твоей спиной стервятниками стоят трое – один другого краше. Бывший муженек (чтоб его номинировали на Нобелевку а потом вручили ту главному конкуренту), его новый начальник (все недосуг с ним разобраться) и Кощей (куда без него, родимого).

Вымотанная до предела Вероника встала с кровати, на которой лежала погруженная в гипнотический сон Дора, и воззрилась на замерших в стороне зрителей.

– Сомневаюсь, что она еще что-нибудь вспомнит.

– А если уточнить про увиденное на экранах компьютеров? – не унимался Председатель.

– Григорий Константинович, девочка не только описала, но и зарисовала все, что успела рассмотреть, – нахмурилась наставница. Ох, как хотелось поесть и завалиться спать на сутки, отключить телефоны, снять браслет. Наивные мечты. – Нет смысла больше выпытывать. Лучше займемся поисками мальчишки, не так ли, месье Робер Ноэль?

– Вне научных кругов предпочитаю именоваться русским именем, – как ни в чем не бывало улыбнулся профессор Ноэль-Никитин.

Закрывается, не прочтешь с ходу. А может, происходит из породы нечитаемых сенсами людей, бывают и такие. Но у нее, Вероники, богатый опыт в раскалывании орехов, будет время рассмотреть душу ботаника под микроскопом.

– А пакостишь хуже вражеского шпиона, – не удержался Бронислав, переходя из Дориной комнаты в гостиную. – Воспитал помощника, а нам отдуваться.

– От Ланса я меньше всего ожидал подлости, – расстроенно вздохнул Роберт. – Но согласитесь, мальчишка – гений, сделал то, что оказалось не по зубам Соловьеву и компании.

– Как и тебе, Эйнштейн, – процедил сквозь зубы проследовавший за ним Броня.

Он плюхнулся на диван, закинул ногу на ногу. Присевшая рядом Ника казалась игрушечной, воздушной.

– Бросьте, Ноэль, или как вас там. – Кощей, вошедший в гостиную последним, скептически наморщил лоб. – Вам направили этого паренька из Барска пять лет назад, и вы не разобрались?

– Вы за всех своих людей поручитесь, Председатель? – Воздух зазвенел от праведного гнева профессора.

«Неплохо играет, – усмехнулась про себя Ильина, поглядывая на Роберта. – Но сейчас переусердствовал. Кощея на “я ни при чем” не возьмешь».

Многие годы без труда читая эмоции людей, она научилась угадывать подлинный подтекст человеческих слов, даже не снимая искусственно возведенный барьер между собой и подопытными. Вот и сейчас, глядя на заезжего умника и изученного Председателя, она могла предугадать исход их словесной схватки. Если, конечно, Никитин не остановится.

Ой, за стеной очнулась девочка. Помочь глупой мухоловке уже нельзя, таланты проснулись и будут набирать силу. И еще хуже, об этом догадываются не только собравшиеся здесь. Как оградить дурочку от ошибок, наставница пока не решила.