Я не разбираюсь в них, знаю, что маме он очень нравится. Видел у нее в телефоне сохраненную фотографию. Переслал себе и первым же делом озадачил профессора.

Забираю растение, получаю все необходимые рекомендации по уходу и покидаю ненавистные стены. Всего неделя прошла, а мне уже эта школа поперек горла. Вызываю через приложение такси и жду машину в беседке. В отличие от остальных учеников мне можно покидать эту школу без спроса, отец договорился. Иначе бы я сюда не поехал. Ну и тот факт, что мне уже есть восемнадцать значительно упрощает дело.

Когда подъезжаю к дому, обращаю внимание, что машины отца нигде не видно. Это к лучшему, выяснять отношения с ним у меня нет никакого желания. Захожу в гостиную и сразу замечаю Алису. Она сидит за спинкой дивана, неестественно скукожившись, и ревет в три ручья. У меня сразу сердце сжимается от боли.

Алиса очень сильно похожа на мать, и внешностью, и темпераментом. Красивая и хрупкая одновременно. Анька совсем не такая, она бойкая и заводная.

Подхожу ближе, оставляю цветок на тумбочке и сажусь на пол рядом с сестрой.

- Рассказывай, что случилось, - стараюсь говорить мягко, хотя у самого все внутри скручивает от жалости к ней.

Она никак на меня не реагирует, продолжает горько плакать, прижимает ноги к груди, роняет на них голову и закрывает лицо ладонями. Я подхватываю ее на руки, пересаживаю к себе на колени и прижимаю, как можно крепче. Алиса пытается вырваться, а когда у нее ничего не выходит, начинает бить меня кулачками.

- Не-на-ви-жу тебя, - с трудом произносит между всхлипываниями, - вас всех ненавижу.

Осторожно прижимаю ее голову к груди и глажу по длинным гладким волосам. Мне дико слышать от нее такое. Между нами всю жизнь была идиллия, она знает, что я за нее убью. Всегда знала.

- Ну и почему я вдруг попал в твой личный черный список? – тихо спрашиваю, чтобы не давить слишком сильно.

- Почему ты мне ничего не сказал? Вы оба ничего не сказали. Ни ты, ни отец.

Я сразу понимаю, что речь о матери и ее болезни и прикрываю от бессилия глаза. Я не смог. Не смог ей сказать. Ей всего шестнадцать. Мама для нее целый мир. Если честно, я бы сам предпочел не знать до последнего. Пока живет надежда, мы тоже живы. А у нас надежду отняли, оставили только призрачные шансы выторговать еще немного времени вместе. И в душе поселилась тоска и печаль. Мрачная, скребущая, невыносимая. Разве я хотел такого для своей младшей сестры? Я не хотел.

- Как ты узнала?

- Слышала разговор отца с медсестрой, - шелестит едва слышно, - скажи мне, что это неправда? Пожалуйста, скажи.

Я тяжело вздыхаю и с трудом подавляю в себе слезы. Я не могу ей пообещать чуда, потому что знаю, что этого чуда не произойдет. Не могу соврать сейчас, когда она и так считает меня предателем.

- Это правда, Алиса, - с трудом из себя выживаю и сразу вижу новый поток слез.

Продолжаю держать ее в своих руках, хорошо, что она больше не сопротивляется. Прижимается ко мне крепче и плачет.

- Я бы и сам предпочел не знать об этом, как можно дольше. Я бы хотел просто верить и надеяться. Понимаешь?

- Угу, - мычит сквозь слезы и снова жмется ко мне.

- Аня где? – боюсь, как бы нас сейчас младшая здесь не застукала. Как мы ей будем объяснять такой поток слез.

- Ее водитель увез на дополнительные занятия.

- Не говори ей, Алиса. Не нужно ей пока об этом знать.

- Я же не дура, не скажу, конечно, - смотрит на часы и резко вскакивает с моих колен, - она сейчас приехать должна. Я пойду в свою комнату, умоюсь, а то она заметит сразу.

- Иди. Мама у себя?

- Да, она спит, наверно. Я пока не пойду с тобой, ладно? Она поймет, что я плакала. И я не уверена, что смогу сдержать слезы рядом с ней.

Алиса уходит, а я беру цветок и поднимаюсь на второй этаж. Я не знаю, где нам взять силы, чтобы пережить это. И я вообще не понимаю отца, он постоянно отсутствует, бывает даже в командировки ездит. У него куча заместителей, неужели нельзя пока переложить все обязанности на них и побыть с семьей. В нем нуждаются его дети и его жена.

Провожу с мамой три часа, сначала мы просто разговариваем. Она спрашивает про школы и успеваемость, потом она читает, а я просто сижу рядом. Под надзором медсестры сам делаю ей укол и выхожу из комнаты, надеясь застать отца дома и поговорить об Алисе.

Он сидит у себя в кабинете и что-то диктует своей секретарше. Меня сразу переклинивает, потому что она выглядит, как порнозвезда. Не хотел устраивать скандала, опасаюсь, что могут услышать сестры, но это выше моих сил.

- Выйди, - коротко бросаю этой шлюхе и киваю на дверь.

- Марат, - отец снимает очки и пытается подействовать на меня своим угрюмым взглядом.

- Я сказал, пусть она выйдет. Мне нужно срочно поговорить с тобой.

Голосом давлю так, что она сама вскакивает, хватает свою сумку и выметается из кабинета. А судя по звуку шин, еще и из нашего дома.

- Ты совсем рехнулся? – рычу сквозь зубы, с трудом себя сдерживая, - ты обещал никого не водить в дом.

- Успокойся и сядь, - его голос спокойный на первый взгляд, но вибрирует от эмоций.

Я рывком отодвигаю кресло и тяжело в него опускаюсь.

- Она на меня просто работает, - смотрит при этом мне прямо в глаза, и я понимаю, что он не врет, - не надо приписывать мне все возможные грехи, Марат. Я бы никогда никого не привел в этот дом, потому что здесь мы все были счастливы, потому что здесь родилась наша семья. Этот дом – это наша история. История нашей семьи. Не смей так думать обо мне. Я люблю твою маму. Но сейчас у меня трудные времена на фирме. Я вынужден присутствовать и вникать во все лично. Я приехал домой, когда мне позвонила домработница и сказала, что у Алисы истерика, сорвался прямо посреди сделки, а ее здесь нет. Мне нужно было закончить один проект сегодня. Когда ты зашел, я отдавал последние поручения секретарше.

- Алиса