— Им нечего бояться своих. Это рёв нимфеи, я же говорил, от испуга они становятся сущими демонами!

— Значит, это не в фигуральном смысле? А Ваня-то и не знает…

— Боюсь, что уже знает…

— Таки, мамочка-а, ой… — въехала наконец-то догадливая израильтянка. Но надо отдать ей должное — время на размышления, стенания, обмороки и прочие женские глупости она тратить не стала. Нет, горбоносая героиня нашего романа вскочила на ноги, мигом оправила форму и, перехватив «галил» в положение «стрельба от пояса», ринулась вперёд. Высокомерные нимфеи старательно уступали ей дорогу, особенно после того, как она буквально сбила двоих головой в пузо. Рёв или рык продолжался, не усложняя поиски направления, но, когда запыхавшаяся Рахиль выскочила на злополучный берег, её глазам предстала ужасающая картина…

Прямо на песке, у очень одинокой сосны, в ярости металась женоподобная тварь с дикообразовыми иглами на хребте и оскаленной мордой самой уродливой макаки на свете! В её красных глазах горела жажда крови, когти врылись в песок, а между мускулистых лап потерянно валялась новенькая казачья фуражка с ярко-жёлтым околышем…

— Ваня?! — плаксиво выдавила бедняжка и почти без чувств осела наземь.

Беснующееся чудовище уставилось на неё пылающим взглядом…

— Ванечка, это вы или это таки вас съело?

В ответ раздался всё тот же ужасающий рёв! Капли жёлтой слюны, шипя, почти долетели до убитой горем еврейской военнослужащей.

— И что, вы в меня плюнули как ответ? Тогда не надо брызг, я всё понимаю. Если вы уже — оно, то это уже и не вы, так?! А если оно вас ещё и съело… Что, конкретно, вряд ли, ибо одновременно проглотить целого казака, с усами, шашкой, сапогами всмятку и прочим — трудно. Я уж не говорю о нагрузке на желудок и количестве холестерина… Отсюда рабочий вывод — а эту тварь таки можно застрелить!

— Рахиль, не вздумай, — раздалось откуда-то с ночных небес.

— Ну, хотя бы попробовать… пару пулек?

— Не вздумай, я тебе говорю!

Девушка шмыгнула носом, осторожно встала и, по-прежнему держа чудовище на мушке, деловито уточнила:

— Тогда сначала колитесь, где вы тут есть?

— Глазоньки разуй, — посоветовал казак. — На дереве я, выше… ещё выше… вот! Только не надо глупых вопросов, типа — чего я там делаю, а не отнимаю ли орешки у белочки и не ищу ли сухое дупло на ночь?!

— Как скажете, Ваня… Я уже вся счастлива от того, что вы в основном живы. А вон та держиморда, видимо, та самая… крыса?

— Циветта! — обиженно поправил молодой человек, пытаясь поудобнее устроиться на сосне. Как он вообще взлетел на это здоровенное дерево, доподлинно неизвестно, самые низкие сучья торчали на высоте трёх метров.

Рахиль хотела ещё что-то спросить или высказаться по теме, но чудовище опять на что-то среагировало, нервно прыгнув в её сторону. К месту драматических событий меж тем неспешно стягивался народ. Любопытствующие нимфеи даже несколько опередили спешащего Миллавеллора, когда наконец произошло то, что не могло не произойти…

— Отвали, кудряшка! Я же тебе не подъесаул молоденький, на меня охмурёж титьками не действует, ещё один такой жест зубами и… — Бывшая военнослужащая честно произвела предупредительный выстрел вверх.

— Не-э-эт!!! — На её плечах повис бледный, запыхавшийся эльф, но было поздно…

О том, что религиозные фанатики всего мира упорно лезут к нам духовно спасать Россию! Господи, что мы им сделали?!

Собственно, ничего неожиданного не произошло. Скорее, наоборот, произошло именно то, чего ожидал поднаторевший в изгнаниях куряка-философ с заострёнными ушами. Нимфеи-натуралы никогда не видели автомата в действии, и грохот выстрела был для их ранимой психики примерно таким же шоком, как для ацтеков гром пушек Кортеса или Писсаро. Результат предугадать несложно — аборигены испугались! Сработала цепная реакция, стадный инстинкт, чувство локтя, и… меньше чем за минуту вокруг Рахили с Миллавеллором встала целая толпа агрессивно настроенных чудовищ, от чьего ужасающего рёва уже просто закладывало уши.

Любые попытки сопротивления были бы заранее обречены на провал, это бодрая военнослужащая поняла сразу. А вот каким чудом она взлетела на то же самое дерево, да ещё веткой выше храброго подъесаула — объяснить, увы, уже не смогла… Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что седой эльф всё-таки оказал пассивное сопротивление — он удрал! Честное слово, с поразительной для его возраста лёгкостью вывернулся из когтистых лап свежеобращённых чудовищ и дал такого дёру, словно ему вставили реактивный двигатель…

Виновница произошедшего начала с традиционных вопросов:

— Таки в чём же это я дала вам повод для упрёка?!

Иван только тихо вздохнул, качая чубатой головой, и постарался поудобнее притулиться к сосне. Кошмарные монстры по деревьям лазить, видимо, не умели, но, нервно порыкивая, бродили внизу, терпеливо поджидая сбежавшую добычу. Рахиль ещё пару раз попыталась завязать разговор.

Сначала по типу: «А что я такого сделала, хотела как лучше, и так всё время вас спасаю, а вы ведёте себя, как убеждённый антисемит, хотя говорили, что им не являетесь, но таки сами же наводите на убийственные подозрения…» Потом в обратную сторону: «Ну, конечно, нет мне прощения, вы так и будете на меня молчать, а я полна раскаяния, и почему приличная девушка не может хоть иногда побыть дурой на чисто бытовом уровне?» Подъесаул демонстративно захрапел, незамедлительно получив в ответ: «Ах, вы тут спите, а я могу упасть, где ваше мужское достоинство, а как же казачья клятва охранять униженных и оскорблённых, я таки всё ещё девушка, и кто всегда в ответе за тех, кого зачем-то приручил?!» В общем и целом, ночь прошла весело.

Иван Кочуев так и не вспомнил, на каком этапе действительно уснул, монотонное бубнение госпожи Файнзильберминц убаюкивало круче любой колыбельной. Рахиль тоже в конце концов придремала, по казачьему примеру крепко обхватив ствол стройной сосны. Что кому снилось, доподлинно неизвестно, но вот проснулись они почти одновременно от предрассветного холода, затёкшести всех мышц и тоскливого поскуливания внизу.

Перепуганные чудовища, сбившись в кучу, зябко жались друг к дружке, печально подвывая по непонятной причине. Потом кто-то из них обречённо указал когтем на дальний берег озера, и они все дружненько бросились наутёк. Казак протёр глаза — вдоль кромки воды, торопясь, семенили две старушки учительствующего вида, изящный молодой человек в очках и… живой-здоровый эльф!

— Наши в городе, — сонно выдохнул Иван, разжимая руки, после чего мешком упал вниз.

— Тогда я тоже рухну с дерева, — мгновением позже девичья фигурка в камуфляже глухо плюхнулась в пружинящую подстилку из сосновых игл рядом с подъесаулом. Добрые пять, а то и десять минут они валялись рядом, как кукольные Кен и Барби, не в силах пошевелить затёкшими членами.