Он сам сообщал в письме брату Михаилу, что за два минувших месяца о нем «было говорено около 35 раз в различных изданиях». В общем весной 1846 г. Достоевский был одной из самых больших знаменитостей литературного Петербурга.

В этот раз он встречался в «Китайском кафе» Вольфа со своим новым другом, с которым они познакомились совсем недавно, — двадцатилетним поэтом Алексеем Плещеевым. Их знакомство произошло либо в кружке братьев Бекетовых, с которыми они оба были дружны, либо в кружке братьев Майковых. Плещеев тоже был популярной фигурой в среде молодежи 1840-х гг. Начиная с 1844 г. стихи юного поэта регулярно появлялись в журналах «Современник», «Репертуар и Пантеон», «Иллюстрация». Как раз в мае 1846 г. вышел в свет первый сборник «Стихотворений» А. Н. Плещеева. В нем впервые увидело свет знаменитое стихотворение «Вперед! без страха и сомненья…», в котором нашли выражение «души прекрасные порывы» молодых вольнолюбцев тех лет.

Кстати, как важно было бы определить, когда именно состоялась эта встреча Плещеева и Достоевского в кондитерской у Полицейского моста. Но, к сожалению, мы знаем дату этого события лишь приблизительно. В показаниях следственной комиссии Достоевский указал, что встреча в кондитерской Вольфа произошла накануне его отъезда в Ревель. На все лето к брату Михаилу, который служил в ревельской инженерной команде, писатель уехал 24 мая 1846 г. Но насколько буквально нужно понимать его слова «накануне»? Это могло быть и за день-два до его отплытия из Петербурга на пароходе «Сторфурстен», и за одну-две недели.

Почему для нас сейчас это так важно? Сборник «Стихотворений» Плещеева получил цензурное разрешение 14 мая 1846 г. Значит, в середине месяца он еще не вышел в свет. А вот в начале 20-х чисел мая автор вполне мог уже получить отпечатанные экземпляры. И может быть, встреча в «Китайской кофейне» Вольфа не только с Достоевским, но, как увидим далее, и с Петрашевским была связана с тем, что поэт намеревался подарить друзьям еще пахнущие типографской краской книжечки своих стихов?

С Михаилом Васильевичем Буташевичем-Петрашевским Плещеев познакомился в 1844 г. С 1845 г. он стал посещать его «пятницы», которые проходили в доме Петрашевского в Коломне, на Покровской площади. На собраниях у Петрашевского поэт дорожил сочувствующей его таланту аудиторией, которой мог свободно декламировать свои стихи, иногда в их печатном виде достаточно жестко «отредактированные» цензурой. Не вызывает сомнения, что он рассказывал Петрашевскому о своем знакомстве с автором «Бедных людей» и «Двойника». Интересно, случайной или нет была встреча Достоевского и Петрашевского в кондитерской Вольфа? Нельзя исключать, что Петрашевский мог знать, с кем вместе будет Плещеев во время назначенной с ним встречи. А может быть, напротив, он узнал, что в «Китайском кафе» находится и Достоевский, только на месте, во время разговора с Плещеевым.

Сам Достоевский в показаниях следственной комиссии, отвечая на вопрос об обстоятельствах их знакомства с Петрашевским, изложил этот эпизод так.

«Знакомство наше было случайное. Я был, если не ошибаюсь, вместе с Плещеевым, в кондитерской у Полицейского моста и читал газеты. Я видел, что Плещеев остановился говорить с Петрашевским, но я не разглядел лица Петрашевского. Минут через пять я вышел. Не доходя Большой Морской (то есть непосредственно перед домом Кононова. — Б. Т.), Петрашевский поравнялся со мною и вдруг спросил меня: „Какая идея вашей будущей повести, позвольте спросить?“ Так как я не разглядел Петрашевского в кондитерской и он там не сказал со мною ни слова, то мне показалось, что Петрашевский совсем посторонний человек, попавшийся мне на улице, а не знакомый Плещеева. Подоспевший Плещеев разъяснил мое недоумение: мы сказали два слова и, дошедши до Малой Морской, расстались. Таким образом, Петрашевский с первого раза завлек мое любопытство…»

М. В. Петрашевский вообще отличался в своем поведении экстравагантностью. Рассказывали, что однажды он явился в Казанский собор переодетым в женское платье. Но густая черная борода, не очень искусно замаскированная, выдавала его принадлежность мужскому полу. На странную «богомолку» очень быстро обратили внимание окружающие. Вскоре к Петрашевскому подошел квартальный надзиратель и сказал ему: «Милостивая государыня, мне кажется, что вы — переодетый мужчина». Петрашевский не растерялся и ответил фразой, которая как будто взята из произведения Даниила Хармса: «Милостивый государь, а мне кажется, что вы — переодетая женщина». Квартальный пришел в смятение и застыл на месте, а Петрашевский, воспользовавшись его растерянностью, успел скрыться из храма. Конечно же, это происшествие больше смахивает на анекдот. Но в анекдоте этом выразительно проявилось, каков был «имидж» Петрашевского в восприятии современников.

М. В. Петрашевский. С акварели неизвестного художника. 1840-е гг.

А. Н. Плещеев. С литографии П. Бореля по фотографии А. Деньера конца 1850-х гг. Издание А. Мюнстера. 1869

«Меня всегда поражало много эксцентричности и странности в характере Петрашевского, — свидетельствует и Достоевский. — Даже знакомство наше началось тем, что он с первого раза поразил мое любопытство своими странностями. <…> Об эксцентричностях и странностях его говорят очень многие, почти все, кто знают или слышали о Петрашевском <…>. Нередко при встрече с ним на улице спросишь: куда он и зачем? — и он ответит какую-нибудь такую странность, расскажет такой странный план, который он только что шел исполнить, что не знаешь, что подумать о плане и о самом Петрашевском…».

Впрочем, не будем сбрасывать со счетов, что Достоевский заостряет эксцентричность характера и поведения Петрашевского, отвечая на вопросы Следственной комиссии на допросе в Петропавловской крепости, куда он был заключен, будучи арестованным за участие в «тайном политическом кружке», собиравшемся по «пятницам» в доме Петрашевского на Покровской площади. Нет сомнений, что здесь он акцентирует одни качества Петрашевского и умалчивает о других. Можно предположить, что и их краткая беседа при первой встрече на Невском проспекте у дома Кононова была более содержательной, чем это описал Достоевский в своих показаниях. Так, сообщив, что при знакомстве они сказали друг другу «два слова», Достоевский далее замечает: «Мне показался он очень оригинальным человеком, но не пустым; я заметил его начитанность, знания». Конечно же, чтобы оценить эти качества в незнакомом человеке, «двух слов» было бы явно недостаточно.

Отметим, что в вопросе, с которым Петрашевский ex abrupto[212] обратился к Достоевскому, ключевым оказывается слово «идея» («Какая идея вашей будущей повести?»). Это слово сразу же обозначило ту плоскость, в которой в дальнейшем и будут преимущественно, если не исключительно, разворачиваться отношения Достоевского и Петрашевского, никогда не переходившие на уровень приятельских или товарищеских. Показательно, что в исторической литературе политическая деятельность кружка петрашевцев (не только не предпринимавших, но и не планировавших никаких