– У меня папа умер, – тихо произнесла девушка.

– Я знаю, – сказала я и протянула ей костыли, – ты еще успеешь проститься с ним.

Ленка возникла за спиной и зашептала мне на ухо:

– Я знала, что ты ее обязательно найдешь!

Я вспомнила, как нам, будущим абитуриентам, на Дне открытых дверей раздавали буклеты с крупным заголовком: «Работа должна приносить стабильный доход и удовлетворение, быть интересной и востребованной». Все правильно, не поспоришь. Но сейчас я смотрела на мать и дочь, которым помогла просто так, и была безгранично счастлива.

Если Юля узнает на моих фотографиях позднего визитера отца, значит, Стас или пришел за поручением, или уже выполнил его и пришел доложить о результатах. Я отправила Юле на электронную почту несколько последних фото Наумова из моего архива и ждала ответа.

Теперь я точно знала, кому принадлежал женский голос, а скоро буду знать и про мужской голос в кабинете Рамова. Два моих дела неожиданно сложились в одно. Я достала заветный мешочек и кинула кости, выпало «24+33+9» – «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости». Я потерла ушибленное ребро – это к слову о моей ловкости. Нам с Юлькой несказанно повезло, что под забором в месте наших кульбитов не было строительного мусора, и мы свалились на щебень, присыпанный прошлогодней листвой.

Пикнул компьютер – пришло письмо. Я открыла послание и увидела веселый кивающий смайлик. Зашуршал на газете мобильный.

– Он самый! Я узнала его. – Голос Юли был озабоченным. – А про сумку еще ничего не известно? Мама говорит, что надо как можно быстрее заявление писать о пропаже паспорта.

– Про сумку пока нет новостей, – ответила я, – два часа всего прошло, а если мама считает, что надо заявлять, значит, заявляй. Паспорт – дело серьезное. Костыли освоила?

– Пытаюсь, – вздохнула Юля, – я же могу только один использовать. Забинтованную руку нельзя напрягать. – Потом добавила: – Дядя Саша сказал, что завтра уже можно будет все разбинтовать и про костыли забыть.

Когда только Александр успел справиться о больном ребенке?

– Удачи! Будут новости, сразу позвоню.

Придется встречаться с Наумовым. Мне всегда было любопытно узнать у Стаса, как ему нравится копаться в грязном белье? Причем за услугами к детективу обращались, как правило, мужчины. Это что? Мужская солидарность по отношению к неверным женщинам?

Офиса Стас не держал, у него был маленький кабинетик в юридической фирме, где он иногда консультировал женихов по поводу составления брачных договоров.

Я разложила свой арсенал визиток и быстро нашла нужную. Она своим жгучим фиолетовым цветом выделялась среди других. На одной стороне были контакты Стаса Наумова, а на другой – небольшой текст: «Задача частного детектива – быстро обеспечить клиента актуальной и достоверной информацией, достаточной для принятия обоснованного решения». Вот так, все серьезно и по-взрослому!

Сегодня похороны Рамова, вдове пока не до меня, позвоню ей вечерком, расскажу о последних событиях.

Опять зашуршал мой мобильный.

– Привет! – послышался из трубки усталый голос Мельникова. – Сумку изъяли, протокол и опись вещей составили, – он то ли зевнул, то ли вздохнул, – пусть приезжает в управление с близким родственником и его паспортом с пропиской, в общем, ты знаешь, как это делается.

– А подробности?

– Шуметь не стал. Сказал, что девушка сумку сама в машине забыла, он хотел ее найти и отдать, но не успел.

– Спасибо, Мельников, – с чувством поблагодарила я.

– Твое спасибо мне…

– Что ты опять старую песню поешь, – перебила я нытье старого друга.

– А как мне не петь, если я уставший, не евший, ночь не спавший, – стал плакаться Мельников, – представляешь, почистили дома бывшего гендиректора «Промтехмаша» Михалева и владельца холдинга «Тавис» Туманенко. Знаешь таких?

– Кто же их не знает? – пришлось возмутиться. – Было что взять? – полюбопытствовала я осторожно.

– Все равно журналисты все разнюхают, – вздохнул Мельников. – Взять там много чего можно, я первый раз в таких домах побывал, но, как ни странно, вынесли только пластиковые карты, с помощью которых тут же счета обнулили.

– Суммы большие через банкомат не возьмешь, – удивилась я.

– А на карточках больших сумм и не было, в общем, около двухсот тысяч.

– Действительно, странно. Лезть в такие дома и рисковать из-за такой мелочи.

– Странно еще и другое, – продолжил Мельников, – в третьем доме вообще ничего не взяли. Посторонние вошли, походили, наследили, но ничего не тронули, – тут он помолчал, – а дом-то этот принадлежит Егору. Вот я сижу и думаю, может ли это быть случайностью? Уверен, что нет, поэтому жду твоих объяснений. Где встретимся?

– А где сейчас не жарко?

– Там, где кондиционеры.

– И где есть мороженое, – согласилась я и предложила, – в «Чебурашке» на набережной.

– Идет! Через полчаса буду, но мороженое не хочу. Пивка бы, – мечтательно произнес Мельников.

Я быстро позвонила Юле и проинструктировала, что нужно сделать, чтобы вернуть из полиции паспорт и вещи. Потом стала прикидывать, что надеть, чтобы при этом меньше двигать руками. Похоже, зря я на тугую повязку не согласилась, грудная клетка ныла постоянной тупой болью.

Через огромные окна заведения был виден фонтан, в котором плескалась малышня. Их мамочки сидели тут же, о чем-то безмятежно болтая. Струи фонтана на излете превращались в мокрую пыль, и получалась веселая радуга. Мельников, как всегда, опаздывал, а я в искусственной прохладе доедала разноцветные шарики пломбира с ореховой крошкой и продумывала свои объяснения.

– Уф! Хорошо-то как! – услышала я позади себя знакомый голос и оглянулась, стараясь не кривиться от боли.

Мельников стоял под кондиционером в расстегнутой рубашке, которая надувалась как парус, и блаженствовал.

– Простудишься!

– Не каркай, – заявил он, зажмуривая глаза.

Пот блестел у него на лбу и на крепких загорелых руках, светлая рубашка местами была мокрой насквозь, летние сандалеты были одеты на босу ногу. Жара! Мельников нехотя оторвался от кондиционера, подошел к витрине-холодильнику с напитками, кивнул официанту, тот разблокировал дверцу. Мельников выудил бутылочку с обычной водой, тут же ее вскрыл и в два глотка осушил. Пар, как в бане, правда, от него не повалил.

– Можно еще немного пожить, – доложил он, подходя к моему столику и вытирая лицо носовым платком. – Ну что? Колись, – устало приказал Мельников.

– По поводу? – Я удивленно вскинула брови.

– Да ладно, не лукавь, – хитро улыбаясь, проговорил старый друг, усаживаясь в пластиковое неудобное кресло, – сразу примчалась, без лишних вопросов, можно сказать, по первому зову.