Призрачные рыцари столпились вокруг него. Острия их мечей были нацелены ему в лицо, а в пустых глазницах читалась угроза, нагонявшая больше страху, чем любой меч. Во внезапно воцарившейся противоестественной тишине послышался частый топот призрачных копыт. Жуткие воинственные кличи, каких не слышал ни один живой человек, донеслись издали с порывом холодного ветра. Я положил руку на плечо рыцарю Леопардов:

— Уберите меч в ножны. Уберите сейчас же.

Вместо этого он опустился на колени и протянул мне Этерне, лежавшую плашмя у него на ладонях. Я взял меч, и призрачные рыцари отступили назад. Усыпанные драгоценными камнями ножны и перевязь валялись на снегу. Я стряхнул с них налипший снег, и когда Этерне скользнула обратно в ножны, все призраки исчезли.

— Я сдаюсь, — сказал рыцарь Леопардов. — Прошу вас пощадить меня и Вальта.

— Вы взяли надо мной верх, — сказал я, но он энергично потряс головой.

— Можно мне убить его?

Если появление призрачных рыцарей и поразило Хеймира, ничто в его звероподобных чертах не говорило об этом.

— Нет, — сказал я. — Пока, по крайней мере.

— Я оскорбил твою почтенную мать, — мужественно признал рыцарь Леопардов. — Я поступил глупо и запятнал свою честь, унизив женщину, не сделавшую мне ничего плохого. Можно мне поговорить с ней?

Хеймир посмотрел на Хелу. Она кивнула, и он тоже неохотно кивнул.

Ни быстро, ни медленно рыцарь Леопардов подошел к укрытию, где сидели Герда и Бертольд, и опустился на колени.

— Я говорил сгоряча, миледи. Ваш сын рассердился на меня с полным на то основанием. Я ничего не могу предложить вам во искупление своей вины, помимо извинений, — все мое имущество, взятое из дому, теперь принадлежит рыцарю Дракона. Но…

— Мне ничего от вас не надо, — промолвила Герда. — Хотя с вашей стороны очень любезно говорить такое.

— У моего отца есть поместье на юге, — продолжал рыцарь Леопардов. — Замок Сэндхилл. Оно небольшое и небогатое, однако вполне приличное. Если вы с вашим мужем отправитесь туда со мной, он предоставит вам кров и будет одевать и кормить вас столько времени, сколько вы пожелаете провести там.

— Более великодушного предложения вы не могли сделать, — прогрохотал Бертольд.

— Ты хочешь поехать туда? — спросила Герда.

— Возможно, нам придется.

— Мое приглашение навсегда останется в силе, — заверил их рыцарь Леопардов. Он повернулся ко мне. — Вы позволите мне оставить шпоры?

— Нам надо подумать над этим, — сказал я. — Все мое имущество принадлежит вам. Вы одержали честную победу.

— Я молил вас о пощаде, — ответил рыцарь Леопардов. — Я сдался на вашу милость. Я прошу лишь оставить мне шпоры и назначить такой выкуп, какой моя семья в состоянии заплатить.

— Солнце уже садится. Я голоден, и мои слуги тоже. Наши животные дошли до полного истощения. Вы нас накормите?

— С радостью.

Перед моим мысленным взором возникли видения южных пастбищ, прекрасных зеленых лугов, испещренных лютиками и пересеченных журчащими ручьями, но я ничего не сказал о них, а промолвил лишь:

— Значит, обсудим все завтра.

Дул студеный ветер, но мы сидели у ярко пылающего костра, и у нас не было недостатка в мясе, хлебе, вине и овсе. Один за другим насытившиеся люди удалялись в парусиновые палатки, чтобы поплотнее закутаться в одеяла и погрузиться в такие сны, какие приходят к усталым путникам в холодном крае, — и наконец у костра остались только Хела (клевавшая носом над чашей вина) и мы с рыцарем Леопардов.

Я поднял глаза и позвал:

— Ури? Ури?

Ответа не последовало. Рыцарь Леопардов спросил:

— Это один из ваших слуг? Я схожу за ним.

— Вы можете спуститься в Эльфрис?

Рыцарь Леопардов улыбнулся и помотал головой.

— А я могу. Я должен быть там сейчас — и хотел бы.

Хела вскинула голову:

— Это не он, а она.

— Вы опасаетесь, что я убью вас во сне? — спросил я рыцаря Леопардов. — Или поджидаете удобного момента, чтобы убить меня?

Он снова помотал головой:

— Я не настолько глуп, чтобы полагать, будто могу убить вас.

— Тогда ложитесь спать.

Он слегка замялся:

— Я надеялся поговорить с вами, пока все остальные спят.

— Я отправлюсь на боковую, как только допью вино, — сообщила Хела хриплым голосом.

— Вы можете говорить сейчас, — сказал я, — или вообще не говорить. Если Ури не явится, мне придется самому отыскать колючее апельсиновое дерево, повыше и постройнее. Я посадил несколько в давнее время, которое почти забыл, и хочу посмотреть, сослужит ли мне службу хоть одно.

— Я слышал о них, — сказал рыцарь Леопардов. — Иногда люди делают из них луки.

— У меня как раз такой лук. Если бы вы разрешили мне оставить Облако и меч, он стал бы вашим. Возможно, впрочем, оно и лучше, что вы не позволили.

— Вы нарочно поддались мне. — Даже если бы эти слова вытянули из него раскаленными клещами, они не причинили бы ему большей муки. — Я точно знаю. Почему вы так поступили?

— Я не хотел вас обидеть.

Хела подняла глаза от чаши:

— Он не похож на вас.

Рыцарь Леопардов кивнул:

— Истина в вине, как сказал бы мой отец. Я молод, сэр Эйбел, но вы не похожи ни на одного человека из всех, кого мне доводилось встречать.

— Вы молоды, — сказал я.

— Двадцать четыре года.

— Но я просто мальчишка, не старше Тауга. Иногда я забываю об этом, и иногда мне кажется, что Вальфатер, который помнит все, тоже забывает об этом.

— Вы ничего не должны мне, — сказал рыцарь Леопардов, — однако я прошу вас ответить на один мой вопрос. Тогда, возможно, мне удастся заснуть.

Хела рыгнула, как рыгают лошади.

— Он никогда не спит.

— Просто иногда меня тревожат разные мысли, вот и все.

— Если вы предпочитаете поговорить завтра утром…

Я помотал головой:

— Завтра утром у нас будут другие предметы для разговора, — во всяком случае, я собирался обсудить с вами кое-какие вопросы. Вы направлялись в Йотунленд. С какой целью, не мое дело, но я отвечу на ваш вопрос честно и обстоятельно, если сначала вы ответите на мой. Вы согласны?

— Конечно. Я был посвящен в рыцари в возрасте девятнадцати лет. Вы скажете, это слишком рано, и возможно, так оно и есть. Я не знаю. Но так или иначе, сердце у меня пело от радости. Я знал — нет, похвалялся, — что к двадцати пяти годам стяжаю великую славу и что король Арнтор, слыша мое имя у всех на устах, пошлет за мной. В нашей части страны постоянно ведутся войны. Кочевые племена совершают набеги на нас, а мы — на них. Не знаю, в скольких схватках я принимал участие. — Рыцарь Леопардов пожал плечами. — Выпустишь с полдюжины стрел — и противник обращается в бегство. Если повезет, иногда представляется случай скрестить мечи. Мне довелось драться на мечах трижды, а один раз я пронзил копьем вождя племени. — Он вздохнул. — Долгие ночные переходы, когда ежеминутно ожидаешь засады. Еще более долгие дневные переходы под палящим солнцем — здесь не место жаловаться на трудности. Жара и жажда; пот, от которого ржавеют доспехи; шарф, повязанный на лицо для защиты от пыли. Какую, по-вашему, славу стяжал я в результате?