– Так их всего восемь.

– Ну, каждого восьмого.

– Вы серьезно? – Орешкин захлопал длинными, как у бабы, ресницами.

– Шучу я, Орешкин. Пьянство в Красной армии почему-то не считается серьезным проступком. Потом накажешь своих бойцов. Отряжай пятерых с машиной, поедут с нами.

– Есть! Что-то интересное, товарищ майор? – В глазах лейтенанта заблестел плутоватый огонек. – Супостатов будем брать?

– Отставить супостатов! – отрезал Никита. – Ознакомительная поездка в бывший санаторий. По местам немецкой, так сказать, боевой славы.

Он вернулся в здание, спустился в подвал.

Майор Гапонов, весь задумчивый, словно решал сложную математическую задачу, вышагивал по коридору и окутывал себя табачным дымом.

– Подкинули вы мне проблему, товарищ майор, – пробормотал он, обнаружив рядом с собой офицера контрразведки. – И что прикажете делать с этой бабой?

– А что с ней не так? – не понял Попович. – В камеру не пролазит?

– Нет, в камеру вполне пролазит. Но это же баба, ей какие-то особые условия требуются. А тут на арестантов всего один толчок, умыться нечем, кормежку ей добывай. Вон, принесли из столовой. Охрана опять же расхолаживается, на нее глядя. Не приспособлено тут у нас пока для женщин, товарищ майор.

– Терпи, Алексей Романович, это временные неудобства. Выводи ее, кстати. Хочу забрать под свою ответственность на время, для проведения, так сказать, следственного эксперимента. Отпустишь?

– Чего спрашиваете-то? – буркнул Гапонов. – Ваша арестантка, вы ею и пользуйтесь. Хоть расстреляйте, мне до лампочки.

Охранник повозился с ключом, распахнул зарешеченную дверь.

Женщина вздрогнула, обняла себя за плечи. Она сидела на нарах, плотно сжав коленки, опустив голову. Приказ, похоже, выполнялся. Ее не донимали.

Никита кивнул охраннику, мол, можешь идти, сам застыл на пороге, скрестив руки на груди. Горло его снова наполнялось желчью.

Она смотрела на него полумертвыми глазами, скорбно опустились краешки губ. Щеки за ночь ввалились, кожа стала какой-то тонкой.

Даша прерывисто вздохнула и спросила глухо, каким-то чужим голосом:

– Уже пора, Никита… простите, товарищ майор?

«Думает, что на расстрел», – сообразил майор.

Он помялся, опустил руки.

– Доброе утро, Дарья Алексеевна. Это не то, что вы подумали. Предлагаю прогуляться в компании моих оперативников. Вам, человеку с высшим медицинским образованием, это будет интересно. Хотите развеяться?

– Вы не шутите? – Женщина сглотнула, в глазах ее пробудилось что-то, отдаленно напоминающее жизнь. – Куда вы меня повезете?

– Больно не будет. – Никита сухо улыбнулся. – Вам вернут ремень и пилотку. Руки будут свободны, но помните, что любая попытка к бегству станет пресекаться очень жестко.

– Что вы. – Она задрожала. – Я не сбегу.

Судя по спидометру, они проехали четырнадцать километров. Дорога тянулась по заболоченной местности. Не лес, не поле, какое-то месиво из низкорослых кустов, холмов, лощин, впадин. Дорога петляла, то взмывала, то проваливалась. С возвышенностей открывались виды на черную массу деревьев, восточную опушку Панинских лесов.

В первой машине сидели Тетерин с Кольским. Второй управлял Дорофеев. Никита расположился на заднем сиденье. Автомат между дверью и бедром, кобура расстегнута. Маленькую колонну замыкал «газик» с красноармейцами.

К правой двери прижался Крузе в наручниках. Он узнавал местность, тяжело дышал, подавшись вперед. Немец потел, хотя не сказать, что было жарко.

Даша сидела между мужчинами, съежилась, почти не шевелилась, только глаза перебегали от одного окна к другому. В них просыпалась жизнь, появлялось недоумение.

Тела на объекте убрали, но искореженная техника осталась. На проезжей части темнели расплывшиеся кровяные пятна. Скоротечные дожди пока не смыли их.

У остовов КПП колонну остановил боец в фуфайке, с противогазной сумкой на поясе. Удостоверения контрразведки его вполне устроили.

Здание бывшей больницы частично обгорело, чернели обожженные оконные проемы. За ним стояли несколько относительно свежих кирпичных построек, между корпусами тянулись аллеи, за колючей проволокой виднелись бараки концлагеря.

К вышедшим из машин участникам «экскурсии» подбежал бледноватый лейтенант в застегнутой под горло фуфайке, козырнул.

– Здравия желаю, товарищ майор. Лейтенант Завьялов, взвод химической защиты. Выполняем распоряжение полковника Мосина. Объект в целом зачищен. Думаю, тут и до нас не особо разгуливали вирусы. Не та специфика, за исключением нескольких боксов в бункере. Трупы, правда, за неделю разложились. – Завьялов смутился, покосился на женщину, выглядывающую из-за спины майора. – Пришлось повозиться. Мы извели чуть не тонну извести. Чувствуете, какой тут запашок?

Да, дух над округой висел убийственный. Его не прогонял ветер, он впитался в землю, в стены строений, сладковатый, отвратительный.

– Проведите нам экскурсию, Завьялов, – попросил Никита. – Что тут вообще происходило? – Он кивнул на Крузе. – Вот этот парень уверяет, что работал в здешних лабораториях.

– Мы не ученые, товарищ майор, – сказал лейтенант. – Лично у меня полтора курса биологического факультета. Здесь людей убивали, массово причем. – Он скрипнул зубами и глянул на Крузе так, словно прикидывал, куда бы ударить, чтобы насовсем. – Да, лабораторная база приличная. Пойдемте, провожу. Немцы, когда наши подошли, стали тут жечь все, ломать, бить. Почти ничего не осталось. Все, что уцелело, мы отдельно сложили, можете посмотреть.

«Экскурсия» началась с концлагеря. Здесь тоже цвела гарь, характерные ароматы. С уцелевших стен свисали обугленные балки.

– Человек сорок здесь расстреляли перед нашим приходом, – мрачно поведал Завьялов. – В бараки врывались и свинцом косили, суки. Но их тоже всех наши перебили, никто не уцелел.

– Давайте, герр Крузе, – подтолкнул Попович пленного немца. – Излагайте, пришел ваш час. С ностальгией по знакомым местам все в порядке?

– Да пошевеливайся, падла! – процедил впечатленный Дорофеев. – А то недолог час и по черепу получить.

Крузе вряд ли понимал по-русски, но на всякий случай втянул голову в плечи.

– Я не имел к этому отношения, поверьте. Здесь хозяйничали доктор Штеллер и унтерштурмфюрер Зингер, комендант и начальник охраны. У них в подчинении были солдаты СС. Сюда привозили евреев из Оршанского гетто. У доктора Штеллера сложились хорошие отношения с оберштурмбаннфюрером Зольтке, комендантом гетто. Я видел его пару раз. Он приезжал в гости к своему приятелю, они жарили мясо на опушке. Людей здесь не били, не пытали, их нормально кормили, работал врач. Доктору Штеллеру для опытов требовались здоровые мужчины и женщины. Раз в неделю он сообщал Зингеру, какое количество опытного материала перевести в лабораторный корпус, возраст, пол. Иногда требовались подростки. Доктор Штеллер выяснял, связана ли восприимчивость к препаратам с возрастом.