litbaza книги онлайнРазная литератураОстрие скальпеля. Истории, раскрывающие сердце и разум кардиохирурга - Стивен Уэстаби

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 79
Перейти на страницу:
их оперировать, но это было очень непросто. В наши дни, когда уровень смертности пациентов каждого хирурга оглашается публике, многие мои коллеги не рискуют проводить такие операции.

Хотя Меган было двадцать два, я сомневался, что она достаточно хорошо понимает свое положение, чтобы дать согласие на операцию или осознанно отказаться от переливания крови, если ее жизнь окажется под угрозой. Решение за нее должны были принять приемные родители. Как и ожидалось, они подписали отказ от переливания крови. Я давно научился избегать ненужных споров и конфликтов на религиозной почве, поэтому не пытался повлиять на них, утверждая, что дочь умрет без донорской крови или что я не стану оперировать без согласия на переливание. Если честно, переливание крови нежелательно по многим причинам, и оно увеличивает смертность во время и после операции. Я и сам постарался бы его избежать, если, конечно, ситуация не оказалась бы безвыходной. Мысленно я пообещал себе, что не позволю этой девушке истечь кровью. Ей и так не повезло, и я вовсе не хотел, чтобы ее жизнь заканчивалась настолько бессмысленно.

Родители заявили, что дадут согласие на операцию только в том случае, если анестезиолог, врачи отделения интенсивной терапии и я пообещаем, что не станем делать переливание крови. Нас также попросили не обращаться в суд, чтобы поступить по-своему. Но что же было для них приемлемым? Я объяснил, что существует новый кровесберегающий аппарат, который соберет пролитую кровь и вернет ее в тело Меган. Кровь, потерянную в ходе операции, соберут, поместят в центрифугу, промоют, а затем смешают с антикоагулянтом и вернут в тело пациентки через фильтр. Фильтр удалит бактерии и лейкоциты, что важно для лечения сепсиса. Эта технология не очень отличалась от аппарата искусственного кровообращения, трубки которого мы заполняли прозрачной жидкостью. Свидетели Иеговы обычно давали согласие на использование кровесберегающего аппарата (а также аппарата диализа), потому что внутри него непрерывно циркулировала кровь самого пациента. Оба родителя кивнули в знак согласия. У меня в рукаве находилась еще пара козырей, которые не хотелось раскрывать на данном этапе, поэтому я решил продолжить на их условиях.

Переливание крови не такая рутинная процедура, как показывают в фильмах. Оно может дать серьезные осложнения и повысить риск смерти.

Я очень рисковал, соглашаясь на эту операцию. Я оперировал в Оксфорде всего три месяца, но проявлял неоправданное высокомерие. Видимо, мне казалось, что раз я в Оксфорде, то, должно быть, очень хорош. Здесь все разительно отличалось от Адденбрукской больницы в Кембридже; со своим обычным прагматизмом Рой Калн рассказал мне, чего следует ждать. Моим пациентам было позволено занимать всего восемь коек в отделении общей хирургии, а сразу после операции их отправляли в общее отделение интенсивной терапии, куда привозили больных из других отделений: травматологического, гинекологического, неотложной помощи и т. д. В результате мне приходилось практически каждый раз сражаться за койку.

Затем выяснилось, что старая добрая пятая операционная не подходит для кардиохирургии в большей степени, чем я изначально предполагал. Она не была оснащена кислородными розетками, а аппарат искусственного кровообращения, который там стоял, мог бы принадлежать музею. Сигналы тревоги раздавались постоянно, и Тед, мой единственный перфузионист, подпрыгивал, отсоединял пустой кислородный баллон и бежал за заменой. Перфузионист никогда не должен отходить от аппарата во время операции, но Тед постоянно отлучался. У него не оставалось выбора, ведь иначе мы не смогли бы держаться на плаву.

Операционная в Оксфорде в конце 1980-х была древней и ужасно оборудованной. Но несмотря ни на что мои первые 100 пациентов там выжили.

Вскоре после моего прихода в Оксфорд в системе обогрева и охлаждения допотопного аппарата произошел серьезный сбой, когда я только приступил к очередной операции. Чтобы прооперировать сердце, нам требовалось сначала охладить, а затем разогреть пациентку, но у нас ничего не вышло. Прежде чем подключить ни о чем не подозревавшую женщину к аппарату искусственного кровообращения, Тед выбежал из операционной и вернулся с ведром и миской. Он наполнил ведро холодной водопроводной водой и льдом для охлаждения пациентки, а перед тем, как пришло время ее разогревать, принес чайник с горячей водой и налил ее в миску. Трубку аппарата, по которой текла кровь, просто перебросили из ведра в миску, когда я распорядился разогревать пациентку. Такая сцена была бы более уместна в фильме «Монти Пайтон», чем в крупной университетской больнице, но позднее я узнал, что так дело обстояло на протяжении не одного года.

Затем засорилась раковина, где мы мыли руки. Светильник у нас над головой жил собственной жизнью, поэтому я постоянно нарушал стерильность рук, поправляя его. Потом нас затопило из туалетов этажом выше. В конце концов я решил приглашать многострадального менеджера больницы мистера Стэплтона каждый раз, когда что-то шло не так. Я топал ногой и говорил сестре Линде: «Пошлите за мистером Стэплтоном». Обычно он, одетый в костюм, вставал в дверях пятой операционной и спрашивал: «Что на этот раз, Уэстаби?» Не отводя взгляда от сердца, я возмущался по поводу того или сего, пока анестезист Тони Фишер прятался за монитором и тихонько хихикал. Но мы все же никого не потеряли. Несмотря ни на что, мои первые сто пациентов в Оксфорде выжили.

Теперь мне предстояло кое с чем разобраться. У нас не было кровесберегающего аппарата, необходимого для повторной операции на свидетельнице Иеговы, поэтому я отчаянно пытался связаться с представителем компании и убедить его одолжить нам аппарат. Мы могли получить его никак не раньше следующего утра. У нас было двадцать четыре часа, чтобы «замариновать» Меган в высоких дозах антибиотиков, но я также настоял, чтобы она находилась под пристальным наблюдением в отделении интенсивной терапии. У меня был мотив: это гарантировало нам койку сразу после операции, ведь ждать дольше мы не могли. Я также назначил ей гормон эритропоэтин (EPO, который используют профессиональные велосипедисты)[33], стимулирующий образование эритроцитов в костном мозге. В сочетании с высокими дозами железа, витамина В12 и фолиевой кислоты гормон должен был держать в норме уровень гемоглобина в крови пациентки первые дни и недели после операции, когда у нее, по моим предположениям, могла начаться серьезная анемия. На следующий день я дал ей апротинин, который, как я случайно выяснил, повышает свертываемость крови у пациентов, подключенных к аппарату искусственного кровообращения. Это было еще одно значительное открытие в хирургическом мире.

Я считал роды естественным процессом и, в отличие от нормальных людей, не воспринимал их как некий катастрофический феномен. Будучи студентом-медиком, я принял на свет 24

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 79
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?