— А вот и он, — говорит она мне. — Человек, который пригласил вас.

Я прослеживаю ее взгляд до профессора Ривза, который приближается ко мне, как охотник к добыче.

— Ты здесь, — говорит он безучастно.

Я ничего не отвечаю, просто беру чашу, которую он мне предлагает.

— Думаю, сегодня я буду бегать за тобой, Элла. В конце концов, если ты здесь, то знаешь, во что ввязываешься, верно? — Мой желудок сжимается, когда на его губах появляется медленная улыбка, и он кивает на мою чашку. — Пей.

На вкус это горькое красное вино, и мне становится не по себе, когда я выпиваю всю чашку. Я смотрю на Меган, на ее лице расплывается улыбка, и меня охватывает паника.

— Подожди, — колеблюсь я. — Они… В этом есть наркотики?

Она кивает, тихонько смеясь. — Развлекайся.

— Дамы, на старт. — Голос Юджина возвращает мое внимание ко входу в лабиринт. — Готовы…

Вокруг меня раздается гул: все женщины начинают ощущать действие того, чем они нас накачали.

— Да начнутся дионисийские таинства!

Глава 13

Элла

.Goetia. - Peter Guidry

Выстрел гулко раздается в воздухе, и меня захлестывает волна женщин, бегущих к входу в лабиринт. Ночь черна, а из динамиков звучит зловещая музыка. Какая-то готическая, навевающая страх мелодия.

Мне приходится продолжать бежать, подталкиваемая толпой, до второго или третьего поворота. После этого все расходятся, двигаясь тем маршрутом, который им кажется наиболее оптимальным, некоторые бегут быстрее других. Я потеряла Меган, хотя не уверена, хорошо это или плохо. Я поворачиваю налево и в страхе отпрыгиваю назад, издав резкий крик.

Передо мной стоит статуя получеловека-полубыка. Минотавр, спрятавшийся в лабиринте Дедала, застрявший здесь навечно. И тут меня осеняет. Наркотики. Потому что я могу поклясться, что статуи не двигаются. Не думаю, что его жуткие копыта должны заставлять землю дрожать, а нос — издавать опасное хрюканье.

Весь мир кружится, когда я делаю шаг назад и иду в другую сторону, сворачиваю за угол и перевожу дыхание, пытаясь опереться на ближайшую ко мне живую изгородь. Но у меня нет ни минуты отдыха. Музыка на секунду стихает, и голос Юджина разносится по округе.

— Тени. Вы можете охотиться.

Сердце замирает, а ноги подкашиваются, когда я пытаюсь снова начать двигаться. Я спотыкаюсь, перебегая от одной живой изгороди к другой, царапая руки и разрывая платье, когда подо мной проносится земля.

Я больше не чувствую себя собой. Листья на стенах лабиринта меняют цвет под воздействием ветра, и каждый раз, когда я поворачиваю за угол, я боюсь, что кто-то набросится на меня.

— Черт, — простонала я, в четвертый раз столкнувшись лицом к лицу с Минотавром.

Я в ужасе. Это чудовище преследует меня повсюду, и когда я поворачиваю за угол, то натыкаюсь на кого-то.

Неужели он настоящий?

— Элла Бейкер.

Я не узнаю его, но он пытается схватить меня, и я вскрикиваю, отступая назад. Развернувшись, я бегу, не заботясь о том, куда бегу.

Каждый шаг кажется мне полетом, а лабиринт — бесконечным. Я босиком, но уже не чувствую грубой земли под ногами.

Наконец мне кажется, что я куда-то иду, когда я замечаю на своем пути цветы, которых раньше здесь не было. Я уверена, что это новый коридор.

Но за мной бежит кто-то еще. Он выше, чем тот, другой, светловолосый, хотя у того были темные волосы. Этот страх очень сильный, почти парализующий. Для человека, которому постоянно кажется, что каждый день — это ситуация «жизнь или смерть», это становится слишком. В груди защемило, сердцебиение участилось, и я принимаю решение здесь и сейчас, о котором даже не думала, когда приехала в это место.

Когда я вошла в загородный клуб, я знала, что стану Афродитой. Мне было все равно, лишь бы это означало, что моя семья будет в безопасности. Но когда я теряю третьего мужчину, который пытается охотиться на меня сегодня вечером, чтобы сделать меня шлюхой для «Безмолвного круга», я понимаю, что не могу этого сделать. От воспоминаний о вчерашнем состоянии матери я едва не теряю равновесие. Вот что они сделают со мной, если я стану Афродитой. Значит, я должна стать Герой.

Я должна найти Криса до того, как это сделает Меган. К черту последствия. Я подумаю об этом позже.

Рядом со мной кричит женщина, и я вытираю пот со лба, бегу на звук. Я опоздала, когда нашла ее. Она лежит на полу лицом вниз, ее белое платье перекинуто через бедра, а глаза закрыты, когда тот же мужчина, что бежал за мной, входит в нее одним мощным толчком. Она хрипит, цепляясь когтями за пол. Я застываю на месте, наблюдая, как он берет ее, словно животное в грязи. Он надавливает на ее затылок, сильнее прижимая ее к земле, и ее стоны боли превращаются в нечто новое.

Мои глаза расширяются, рот приоткрывается. Она стонет. Мужчина отворачивает голову в сторону, с ухмылкой наблюдая за тем, как он снова и снова входит в нее.

— Не ревнуй, — говорит он. — Ты следующая.

Его глаза мелькают за моей спиной, и я успеваю переместиться как раз вовремя, чтобы избежать руки, протянутой ко мне.

— Элла, — поет голос, когда я перехожу на спринтерский бег. — Представь, какие хорошие оценки ты получишь, когда я смогу трахать тебя, когда захочу.

Я хнычу, когда моя нога задевает корень, и я падаю на землю. Я пытаюсь поймать себя на руки, но сила все равно прижимает мою щеку к земле. Во рту ощущается вкус грязи, который смешивается с горечью того, что они заставили нас выпить ранее. Есть и медный привкус крови. Должно быть, я прикусила язык или щеку, но боли не чувствую. Адреналин слишком резко рвется по моим венам, и я не замечаю своего тела.

Мне хватает доли секунды, чтобы сделать вдох и открыть глаза. В моем положении я могу видеть сквозь корни живой изгороди. В лабиринте почти кромешная тьма, поэтому освещенное пространство кажется мне оазисом посреди пустыни. Я вижу ноги в дорогих начищенных туфлях. Оксфорды и монкстрапы. Это обувь богатых мужчин, которые ждут женщин, чтобы броситься в их объятия.

Я так близко.

Надежда посылает в меня новую волну силы, но как только я пытаюсь встать, рука хватает меня за лодыжку.

— Нет! — кричу я, когда профессор Ривз тащит меня по грязи.

Я бью ногой позади себя и слышу хрюканье. Я освобождаюсь только для того, чтобы перевернуться и отползти назад.

— Тебя поймали, Элла.