Врать ужасно не хотеться, но деваться некуда.

— А, это мне товарищ подкинул. Его родители некоторое время жили в ГДР, вот он и писал с радио, обменивался записями. Что-то и мне перепало.

Женщина однозначно не поверила мне, но не стала углублять. Наши с ней отношения немного изменились. Если в первые дни она относилась ко мне с пренебрежением и не понимала, зачем я тут оказался. То сейчас что-то для себя уяснила. Ей самой интересно, к чему приведут мои эксперименты.

У меня заняло две недели более-менее отшлифовать наш танец. А с сопровождением таким проблем изначально не было. Видимо мне не хватает педагогического таланта. Я натурально охрип на репетиции, когда пытался добиться нужного эффекта от танцоров. Прорыв произошёл, когда я позанимался с Мариной. И вот когда она поняла мои требования, дело сразу пошло поживее. Марина включила своё обаяние цепной овчарки. Она разогнала народ по местам и каждому доступно объясняла замеченные ошибки.

Просмотр номера состоялся в нашем большом репетиционном зале. Булат Газизович прибыл в сопровождении нескольких человек. Для них мы даже притащили стулья. Сам мэтр одет как щёголь. Лиловый свитер и светло-сиреневая рубашка с бабочкой.

В начале Людмила немного растерялась на выходе, но потом вошла во вкус, номер в целом понравился высокой комиссии. Тем более по такому случаю нас принарядили в костюмерной театра.

А вот наш танец принят не так однозначно. Мне трудно судить его со стороны, всё-таки я был в центре танца. Но Марина показала большой палец. Значить мы сработали не хуже, чем на репетиции.

М-да, эмоции у представительной комиссии самые различные. Радует то, что равнодушных нет. Полноватый мужчина в светло-сером костюмчике с явно выраженным возмущением тычет рукой в бок худой женщине, которая вцепилась обеими руками в свою сумочку. Ей, как раз, вроде понравилось, но видимо она побаивается, что сосед воспользуется моментом и сопрёт под шумок фамильные драгоценности, которые она постоянно носит с собой:

— И Вы считаете, что звезда всесоюзного масштаба позволит вот так себя мотать? Как швабру?

Нам не представили присутствующих. Да мне и до лампочки, кого этот упитанный борец за чистоту морали представляет.

— Захочет, чтобы её выступления запомнились новыми красками, ещё и уговаривать будет.

— Ну хорошо, с этим более-менее понятно. А вот что за балаган во втором номере вы нам показали. Для цирка, возможно, он бы и подошёл. Но на эстраде, да Вас же освистают. И как Вам вообще пришла мысль поставить такое?

Хм, знал бы этот типчик, что именно за такими танцами будущее.

— Ну, это так называемые уличные танцы в свободном стиле. Они очень популярны среди бедных и угнетаемых слоёв негритянского населения Америки и других стран, включая латиноамериканские. Там этот стиль называют «новый». Мы только показали один из многочисленных вариантов.

— Может Вы хотите нам ещё что-то показать? — вмешался Булат Газизович. Мэтр казахского балета явно подсказывает, что не помешает выдать что-нибудь поубедительнее.

А из убедительного у меня только эмоции. Мы с ребятами больше ничего не готовили.

Оглянувшись, увидел ребят с похоронными физиономиями, сгрудившимися в углу. Марина их успокаивает, а Юлия Борисовна хоть и сидит среди важных персон, но ободряюще мне подмигивает. Хм, это скорее моральная поддержка, чтобы не унывал.

Нет, нельзя позволить этому упырю зарубить моё начинание. Но, голова пуста. Если только…

Я подошёл к Марине, она у нас временно за звукооператора. У меня полная бабина басофской пятисотки с переписанными звуковыми дорожками. Я даже для удобства делал закладки из бумаги. Перематываешь до нужной и опля. Готов фрагмент.

Взяв наушники, убедился, что это нужная мне запись.

— Мариночка, смикшируй. Плавный вход и по знаку также плавно отрубаешь.

«I Santo California», этот шикарный саундтрек в новой инструментальной обработке с солирующим саксофоном и нежным женским вокализом и без танца способен завести любого. Тем более, что здесь и сейчас он не знаком советской публике.

Марина плавно добавила звук и под эту чарующую мелодию с чётким ударным ритмом я начал танцевать. Движения ни на что не похожи, их я подсмотрел у инопланетников. Обычно я это танцевал для себя. Когда настроение неважное или просто минорное. А сейчас впервые оголяюсь перед публикой.

Движения танца очень специфичные, рассчитаны на мельчайшую моторику мышц. Безудержный полёт прерывался кажущейся неподвижностью, когда еле заметно работали мышцы тела и казалось, что я неподвижен, но меня несёт некая внешняя сила. Поверхностное впечатление, что суставы имеют абсолютную свободу движения. Ноги жили независимой жизнью от остального тела, которое будто обледенело и превратилось в кусок льда.

Через три минуты я сделал знак, и Марина смикшировала звук. Я устал, очень непросто выдержать взятый темп.

Уперев руки в бока, поднял голову.

Эх, жалко нет камеры или фотоаппарата. Вот бы снять сейчас эти физиономии для истории. Приятнее всего смотреть на наших. Они безусловно покорены новым танцем. А вот уважаемая комиссия, пока не понятно. То, что это было не рядовое событие — и так понятно. Но ведь речь идёт о том, дадут ли мне шанс на своё видение танца. Мне, у которого за душой ничего. Ни профильного образования, ни опыта, ни имени.

Зато есть кое-что другое, чего нет вот у этих господ.

У меня есть некие ненормативные возможности, приличная библиотека саундтреков и огромное желание создать нечто новое.

А потом мы сидели втроём в кабинете у Аюханова. Третьей была Званцева.

Мэтр достал из сейфа бутылку армянского коньяка и разлил его в бокалы. На самом донышке, как говориться чисто для запаха.

— Ну, товарищи, могу вас поздравить. Решение о запуске работы нового хореографического коллектива принято. Вернее, я пробил его несколько месяцев назад, а сейчас нам разрешили действовать с некоторой степенью свободы. Сегодня были товарищи не только из министерства, но и из «Казахконцерта». Твой сольный номер, Алексей произвёл сильное впечатление. Есть в нём некая изюминка, что ли. Правда, я не вижу у него возможностей для группового номера.

Булат Газизович постучал кончиками пальцев по столу, —