Джим смотрел на поезд, на проплывающие по окнам облака. Ему не верилось, что он совсем рядом с мистером Коббом. Кобб всего в десяти ярдах от того места, где он сейчас стоит. Джим чувствовал, как все дрожит у него внутри, как бьется его сердце. Он с беспокойством смотрел в начало поезда. Он понимал, что как только люди из-под локомотива вылезут, «Каролина Мун» уедет, а вместе с ней и Тай Кобб. Она больше никогда не остановится в Элисвилле. Джим уже чувствовал, как опустеет без нее городок.

Вдруг дядя Зино хлопнул в ладоши.

– А знаете что, – сказал он. – Беги Джим домой и принеси мяч и перчатку.

Джим, что было духу, помчался к дому. Вода и грязь разлетались в разные стороны из-под его ног. Он пробежал по Депот-стрит, пересек задний двор у дома дяди Зино, запрыгнул на крыльцо и ворвался в кухню.

Мама сидела за столом.

– Джим! – воскликнула она. – С такими ногами!

Джим, не останавливаясь, влетел в комнату и стрелой – под кровать.

– Извини, – выкрикнул он, освобождая перчатку от промасленной тряпки, в которой она хранилась. Мяч уже уютно примостился у него в кармане. Он надел перчатку и через кухню быстро пробежал обратно. – Тай Кобб сейчас в поезде, – прокричал он на бегу.

– Что? – не поняла мама.

Джим уже соскочил с крыльца во двор. Он только крикнул через плечо:

– Дядя Зино просил меня принести мяч и перчатку!

Когда мама подошла к двери, он уже летел стрелой по Депот-стрит.

Прибежав на станцию, Джим отдал перчатку и мяч дяде Зино. Однако дядя Зино сунул их назад, Джиму.

– Нет, – сказал он. – Вы с Пенном играйте прямо здесь, перед поездом. Давайте. Пусть Тай Кобб увидит, как хорошо вы играете.

– Давай, Пенн, – сказал Джим.

Джим перепрыгнул через залитую водой ложбину. Пенн перешел ее вброд. На узкой полоске земли, между ложбиной и полотном железной дороги Джим на несколько шагов отошел к началу поезда, Пенн прошел к концу. При первом броске Джима мяч пролетел почти у Пенна над головой, но Пенн успел его перехватить.

– Встаньте поудобнее! – сказал дядя Зино.

– Приготовься, – посоветовал дядя Корэн.

Бросок Пена был верным и точным. Мяч с хлопком проскочил в карман перчатки Джима.

– Вперед, ребята! – поддержал мистер Карсон. – Выбрасывай, Пенн!

– А теперь с легкой подкруткой, Джим! – сказал дядя Эл. – С красивой и легкой.

Джим чувствовал себя так, будто он подает мяч на чемпионате мира. Он старательно бросил мяч Пенну. Дяди зааплодировали все втроем.

– Пошел, Джим, – дал команду дядя Зино.

Вновь бросок Пенна был прямым и сильным. На лице у него появилось странное выражение, почти отчаяние.

– Джим, – сказал он, – позволь мне воспользоваться перчаткой.

– Нет, ответил Джим, нахмурившись на этот раз больше обычного.

Ответный бросок Пенна был настолько сильный, что, поймав мяч, Джим почувствовал острую боль в ладони.

– Джим, – попросил Пенн. – Пожалуйста, дай мне перчатку!

– Нет, Пенн! Это моя перчатка.

– Брось ему крученый мяч! – сказал Пит. – Брось крученый мяч, Джим!

– Мне нужно тренироваться с перчаткой! – сказал Пенн. – Я лучше играю в бейсбол, чем ты.

Пенн с такой силой запустил мяч, что Джим испугался, что пропустит его на глазах у Тая Кобба.

– Нет, не лучше, – сказал он.

– Ты сам знаешь, что лучше, Джим. Я лучше, чем ты. Дай мне перчатку!

– Ты не лучше, чем я, – ответил Джим и бросил мяч почти с такой же силой, как Пенн. Он увидел, как исказилось лицо Пенна, когда мяч ударил его по рукам.

– Полегче, ребята, – сказал дядя Зино.

– Пенн! – резко одернул сына мистер Карсон.

– Джим не дает мне поиграть с перчаткой!

– Это его перчатка, – ответил мистер Карсон.

– Но Тай Кобб… – проговорил Пенн. – На нас смотрит Тай Кобб, а у меня нет перчатки!

– Прекрати попрошайничать, Пенн, – оборвал мистер Карсон.

– Дай Пенну перчатку на пару бросков, – сказал дядя Корэн.

– Это моя перчатка, – настаивал Джим.

Джим уже был готов бросить перчатку Пенну, но тут заметил, что Пенн не смотрит на него. Пенн смотрел дальше, он увидел что-то позади Джима, в начале поезда. Джим обернулся. Двое мужчин, те, что раньше залезли под локомотив, вылезали обратно. Один из них выпрямился, держа коробку с инструментами, а другой, вылезая из-под поезда, толкал перед собой что-то длинное и прямое. Когда он распрямился, Джим разглядел, что это была нога коровы, отрезанная ниже плеча. У Джима мурашки пошли по телу от такого зрелища.

– Вот в чем была проблема, – сказал проводник.

Мужчина помахал коровьей ногой над головой, будто то был флаг или факел. Он бросил ее в ложбину рядом с дорогой и залез в локомотив. Проводник помахал ему в ответ.

– Всем – на посадку! – прокричал он.

– Джим! – злобно сказал Пенн. – Дай мне перчатку! Сию минуту!

– Я же сказал – нет! – ответил Джим.

Пенн пронзительно прокричал:

– Эй ты, молокосос! Дай мне перчатку!

– Пенн! – позвал мистер Карсон. – Ну-ка иди сюда ко мне!

– Всё ребята, игра закончена, – сказал дядя Зино.

Проводник, нагнувшись, зашел в свой вагон и закрыл дверь. Джим был в ярости: Пенн назвал его молокососом перед дядями и проводником.

– Молокосос! – кричал он. – Я не молокосос!

Он закрыл глаза и со всей силы бросил мяч в Пенна. Мяч пролетел у Пенна над головой. Ударившись о землю, он отскочил несколько раз от пропитанной влагой почвы и покатился по насыпи прямо в яму с водой.

Пенн посмотрел на Джима с такой ненавистью, что Джиму показалось, что он вот-вот на него нападет. Джим готов был дать отпор. Но Пенн вместо этого развернулся и пошел за мячом. Однако, сделав один шаг, он упал на землю лицом вниз. Джим только услышал, как он сказал: «Ох…» Пенн попытался подняться, опершись на руки, но при попытке встать снова упал. Он перекатился на один бок и смотрел вниз, на ноги. Судя по выражению его лица, он сам не понимал, что происходит. К нему подбежали дяди и мистер Карсон. Пит спрыгнул с платформы. Поезд качнулся, заскрежетал и начал двигаться, Пенн лежал на спине и вопил: то был длинный, звериный звук, из-за которого у Джима внутри что-то оборвалось. Когда Джим закрыл глаза, он почувствовал, что проваливается куда-то все глубже и глубже.

Полуденное солнце

У Пенна был полиомиелит.

Из Нью-Карпентера приехал шериф и повсюду прибил извещения о карантине. Местные жители все-таки останавливались в депо Элисвилла, чтобы отправить или забрать почту, но на поезд никто не садился и мало кто выходил. Занятия