и прочую дедовщину. А на вопрос охраны: «Кто таков и почему до сих не в Матросской Тишине?» храбро отвечать: «Я — олигархов дурак Депуташка». Или министров. Или прокуроров. Тут ему наш отец и подарит сто долларов на румяна. И все в выигрыше. И общество, устами дурака выкрикнувшее правду, и государь, который эту правду в гробу видал, и сам дурак. Депутата, хоть и отставного, хлебом не корми — дай нарумяниться да приукраситься. Не то чтоб они были… а все-таки. Такая работа любого мужика превратит… да в кого угодно, только не в мужика.

…и театры

В начале позапрошлого века в Москве имела большой успех крепостная труппа помещика Столыпина. Дисциплина там была… Нынешним режиссерам такая только снится. И то не всякий день, а по праздникам. Провинившихся актеров секли прямо на сцене. Впрочем, не одни режиссеры об том сны видят. Но мы о другом — о театрах. В столыпинском театре, по отзывам современников, «комедь ломали превосходно». Особенно удавалась труппе пьеса «Нина, или Сумасшествие от любви». А. М. Тургенев, ротмистр лейб-гвардии и завзятый театрал, и через много лет не мог забыть о том, что главная героиня «была ростом немного поменьше флангового гвардейского гренадера и умела вскрикивать так, что зрительниц охватывала нервная дрожь от испуга». А нынешние… Где гренадерские стати? Где вскрик?.. Ну, положим, вскрикнуть еще смогут. Но где найти такую публику, еще и прекрасного полу, чтоб нервно задрожала от испуга? Задрожишь их — как же! Раньше молодой человек, собираясь с девушкой в театр, сомнений не имел — задрожит. Потому и вел. И в полутьме ложи какого-нибудь бельэтажа можно было обмахивать, обмахивать ее веером, подносить к прелестному носику флакончик с нюхательной солью, а то и расшнуровать что-нибудь ненароком. Теперь везде кондиционеры, шнуровки у барышень только на кроссовках, а нюхают они сами и такое… И главное — кто теперь сходит с ума от любви? От банковских счетов, от «Мерседесов», от нефтяных месторождений, от налоговых инспекторов, от черта в ступе — сходят, но от любви… Спрашивается, при такой-то обстановке в зрительном зале — что можно сделать на сцене?..

Не зятя, а сына…

Еду на работу, а рядом старушка сидит и читает большую глянцевую, аж глаза слепит, книжку с названием «Леди Диана и Камилла Паркер Боулз». «Вот, — думаю, — как же там все было у них затейливо… Приходит Чарльз под утро домой — понятное дело, задержался на совещании в министерстве или, там, адмиралтействе. Ну, и пробирается тихо, как мышь, к себе в спальню горничной. Скрипнул нечаянно дверцей холодильника — у них во дворце все холодильники-то антикварные — лет по триста им, ну и скрипят ужасно. И тут — раз! Где был, подлец? У Милки своей был?! Диана, когда они ругались, Милкой ее называла. Еще и фамилию ее никогда не произносила как Боулз — только Боллз. И давай в стену коллекционным веджвудским фарфором кидаться… На следующее утро бежит свекрови жаловаться: «Знаете, мама, с кем вашего сына вчера видели? Знаете?!» А свекровь ничего ей не ответит. Промолчит, и все. Только подумает: «Ведь не зятя же видели, а сына…»

О дворовой жизни

Что ни говори, а отсутствие простых человеческих слабостей, не говоря о пороках, у кремлевских братьев наших меньших настораживает. Разберем, к примеру, вопрос о фаворитах. Сейчас, конечно, мне станут рассказывать о разных банкирах, финансово-промышленных группах, олигархах и прочих мужиках с толстыми животами и такими же толстыми пачками денег. Ну кого могут волновать скучные подробности этой однополой любви к деньгам! Я о другом. О человеческом, что должно быть им не чуждо. Казалось бы — все карты у них в руках. Даже Большой театр не первый год на ремонте. Примы заскучали, не говоря о кордебалете, который просто изныл от безделья. Поезжай к балеринам, положи глаз на любую матильду! Положи два, если одного мало. Осыпь ее милостями с царского плеча, подари хоть однушку в Южном Бутове — мы все поймем! Ведь что получается — столица есть, двор есть, а настоящей дворовой жизни… Только представьте: крадется, осторожно переставляя колеса по предрассветному Садовому кольцу, в Белый дом скромная «Нива», выкрашенная для незаметности в камуфляжные тона, а за тонированными стеклами угадывается лысина орлиный премьерский профиль.

— От своей, стало быть, едет, — хитро улыбается дворник в усы и одобрительно крякает.

— И ведь как все успевает, — вторит ему мужик в нагольном тулупе, вышедший выгулять свою собачку.

— Уж не вам чета, — иронически усмехается крашеная блондинка в мини-юбке и крупноячеистых чулках, идущая после ночной смены на дневную.

Ну, хорошо — не нравятся вам московские балерины. Вульгарные, раскрашенные как комиксы, упитанные, и эрогенные зоны у них в кошельках. Любите вы худых, бледных, интеллигентных, в толстых, точно том Достоевского, очках, который они постоянно держат при себе в потертой сумке из кожзаменителя. На здоровье! Вызовите Мариинку на гастроли. Да хоть Щедринскую публичную библиотеку с первым составом ее библиотекарш! А не то сами слетайте на гастроли домой. Но делайте же что-нибудь!

Вообще, если только взглянуть на ситуацию другими глазами, то окажется, что у нас сложились все условия для романа Дюма. С одной стороны король, а с другой кардинал Ришелье дон Рэба… Внезапно король вспоминает про именные акции одного швейцарского банка, которые он подарил супруге на день рождения, и велит ей прийти в них на ежегодный бал, который устраивается в Кремле по случаю продажи каждого следующего миллиона баррелей нефти. И тут выясняется… Немедленно четверо молодых и бесстрашных юристов мчатся в Лондон за акциями королевы. Вслед за ними с Лубянки отправляются четверо гвардейцев кардинала капитанов ФСБ… Увы, все это мечты, мечты… Скучно мы живем, господа.

Приснилось мне,

что мы все растеряли. Или почти все. Лет через пятьдесят или даже раньше. Сибирь присоединилась к