– Вы слишком изящны и нежны, чтобы представлять собой серьезную угрозу, – возразил Ричард.

Закончив свою работу, Кили положила левую ногу графа на постель и, встав, отошла к окну на безопасное расстояние.

Сумерки окрасили край неба в приглушенные тона – темно-фиолетовый, индиго и черный бархатный. Кили любила это время суток точно так же, как и рассвет.

Туман, поднимавшийся от воды в Темзе, плыл по городу и окутывал дома. Он стелился по земле, словно ее любовник.

– Что вы там увидели? – спросил Ричард.

– Я заглянула за горизонт, – ответила Кили, не подумав о том, что говорит.

– У вас превосходное зрение, – заметил он и рассмеялся, решив, что его гостья пошутила.

– Чтобы заглянуть за горизонт, нужно не зрение, а сердце.

– Темзу, вероятно, невозможно разглядеть сквозь пелену вечернего тумана, – сказал граф.

– Я вижу дыхание дракона, а не туман, – заметила Кили.

– И где же находится этот дракон?

– Ближе, чем вы думаете.

Повернувшись лицом к графу, Кили вдруг с изумлением увидела, что он снял рубашку. Как завороженная она смотрела на медно-рыжие волосы, покрывавшие его грудь. Кили хотелось подойти и прикоснуться к ним. Может быть, они горячи как огонь?

– Вам нравится то, что вы видите? – спросил Ричард сдавленным от возбуждения голосом.

Его вопрос поразил Кили, на ее щеках выступил румянец. Она взглянула в глаза графу, стараясь придумать какой-нибудь бойкий ответ, но ничего подходящего не приходило в голову.

– Мне пора, – сказала она.

Ричард кивнул, но при этом посмотрел на Кили с явным сожалением.

– Не могли бы вы перед уходом еще раз натереть мне лодыжки?

Кили на секунду застыла в нерешительности, а затем, очаровательно улыбнувшись, снова подошла к кровати и села на ее краешек. Взяв немного мази из склянки, она стала втирать ее в правую, а затем в левую лодыжку графа.

– Закат – мое любимое время суток, – сказал Ричард, вызывая гостью на разговор.

Кили с удивлением посмотрела на него.

– А я больше люблю восход солнца, – сказала она. – Рассвет наполняет мою душу надеждой.

– Значит, вы очень рано встаете?

Кили кивнула:

– Я люблю приветствовать рассветы.

– А вы знаете, что один закат не похож на другой? – спросил граф.

– Точно так же, как нет двух одинаковых рассветов.

Они сидели так близко друг от друга, что дыхание графа касалось волос Кили.

– У вас глаза необыкновенного цвета, – сказал он. – В их таинственной глубине легко утонуть.

Кили покраснела и потупила взор.

– Спасибо за цветы, – тихо сказала она.

Ричард нежно поднял ее лицо за подбородок, и она снова устремила на него взгляд своих загадочных глаз.

– Вы похожи на принцессу, – прошептал граф.

Кили смотрела на него, не мигая. Ее манили чувственные губы графа, находившиеся всего в нескольких дюймах от ее лица. И вот они начали приближаться к ее губам, и сердце Кили затрепетало от сладостных предчувствий.

Она закрыла глаза, и их губы слились в поцелуе.

– Какое наслаждение, – тихо промолвил Ричард.

От опьяняющего поцелуя и хрипловатого голоса графа у Кили закружилась голова. Она млела в его крепких объятиях.

Обхватив руками шею Ричарда, Кили вернула ему поцелуй, и ласки графа стали более пылкими и настойчивыми. Его язык раздвинул ее губы и проник в рот, словно солнечный луч в чашечку цветка.

Забыв обо всем на свете, девушка страстно ответила на поцелуй графа.

Ричард медленно и нежно уложил Кили на постель и стал покрывать поцелуями ее виски, лицо и шею, а потом его губы снова жадно впились в ее рот.

Охваченная новыми ощущениями, она не заметила, как Ричард спустил с ее плеч блузку и нижнюю сорочку, обнажив грудь с розовыми сосками. Припав губами к одному, он начал посасывать его и поигрывать с ним языком. Кили охватило небывалое возбуждение.

В ее душе вспыхнуло желание. Она как будто издалека услышала стон наслаждения и не сразу поняла, что он вырвался из ее собственной груди. Больше не владея собой, Кили всем телом прижалась к графу…

В то время когда Кили предавалась страсти в объятиях Ричарда, графиня Чеширская, надев плащ, вышла из дома Толбота и неторопливым шагом направилась к конюшне. Но оказавшись на тропинке, ведущей на хозяйственный двор, она побежала.

– Талли, ты где? – крикнула леди Дон, переступив порог конюшни.

– Здесь! – раздался голос герцога из глубины помещения. Леди Дон ринулась внутрь. Она нашла герцога в дальнем стойле, где он вместе с Одо и Хью осматривал копыта одной из его лошадей. Графиня решила, что все складывается как нельзя лучше.

– Я нашла это в спальне Кили, – сообщила графиня, размахивая в воздухе запиской на пергаменте. – Надеюсь, тебе будет интересно узнать, что здесь написано.

– Позже, Чесси, – коротко сказал герцог, даже не взглянув в ее сторону. – Разве ты не видишь, что я занят?

– Но это очень важное дело, не терпящее отлагательства, – возразила она.

– В таком случае я слушаю. Читай.

– Прекрасно, – сладким голосом сказала леди Дон и, развернув пергамент, начала с выражением читать: – «Дражайшая моя, моя красавица…»

Услышав это, трое мужчин, как по команде, оставили свое занятие и, обернувшись, уставились на графиню. Довольная тем, что у нее появились благодарные слушатели, графиня продолжала читать проникновенным голосом:

– «Я вышел из себя, и это непростительно. Но можешь ли ты упрекнуть меня за то, что я хотел, чтобы ты всегда делила со мной ложе? То, что произошло между нами на днях, было божественно. Приходи ко мне, любимая. Я жажду ощутить твою шелковистую…»

– Где она? – суровым тоном спросил герцог.

– Отправилась к графу, – пролепетала леди Дон, делая вид, что страшно испугалась.

Герцог ринулся к выходу из конюшни. Одо и Хью не отставали от него. На губах леди Дон заиграла довольная улыбка. Однако чтобы не пропустить зрелище, за которое не жаль отдать все бриллианты Англии, графиня поспешила за мужчинами.

– Нет, вы не можете подняться наверх, – настойчиво повторял Дженнингз, преграждая дорогу трем гигантского роста мужчинам, пытавшимся протиснуться мимо него.

Тогда раздосадованный герцог Ладлоу поднял в воздух дворецкого с такой легкостью, как будто тот ничего не весил, и бросил на пол вестибюля. И разъяренные мужчины, жаждавшие мести, устремились вверх по лестнице.