Она зашла и замерла возле двери. Стояла, заложив руки за спину, и все, что я мог сделать в этот момент, - пройтись по кабинету туда и обратно, собираясь с мыслями. 

- Я много думал о том, что ты мне сказала, - произнес я через время. И посмотрел на Вику. 

Она закусила губу и в этом момент выглядела особенно трогательной. 

- И что надумал? - спросила Победова хриплым голосом. 

- Надумал сказать тебе главное. 

Шагнув к ней, я приблизил свое лицо к лицу Виктории и, обхватив его ладонью, признался: 

- Если ты считала, что я захочу отобрать у тебя Славика, ты была в этот момент самой глупой женщиной на свете. 

Я видел, что Победова собирается протестовать, но закрыл ее рот коротким поцелуем. Быстрым и жалящим, как укус. 

- Я никогда не сделал бы ничего, чтобы отобрать у тебя сына. Запомни это, пожалуйста. 

Замолчав, я посмотрел на губы Вики. Она провела по ним языком, и это стало той точкой невозврата, за которой не было ничего. Хотя, я понимал, что должен сказать кое-что еще. 

- Я хотел и хочу тебя… потому что ты - та единственная, кто способен распалить во мне самый настоящий пожар. И это началось не сейчас. И не вчера. И не неделю назад. Это началось уже давно. Я хочу тебя, Вика. И я… люблю тебя. 

Произносить эти слова было легко, хотя я ожидал совсем иного. Победова же, услышав их, посмотрела на меня удивленно, но я быстро добавил: 

- Я не собираюсь отнимать у тебя нашего сына. Я хочу быть частью вашей жизни. Понимаешь? 

Она едва успела кивнуть, как я набросился на ее рот поцелуем. И к черту все! Работу - в том числе. Мне сейчас было важно только одно. Чувствовать тело Виктории, которое будет принимать меня. Ощущать, что и она хочет того же, чего хочу я. 

Расправившись с одеждой Победовой, я уложил Вику на стол и развел ее ноги так широко, как это только было возможно. Посмотрел на влажные, набухшие от желания розовые складки, и меня буквально парализовала эта картина. 

Быстро опустив на своих штанах бегунок «молнии» вниз, я высвободил член из плена брюк и, обхватив его рукой, провел головкой по влагалищу Победовой. 

Она вся сжалась, а руки Вики вцепились в края стола. Было особенно приятно смотреть на то, как она впивается пальцами в деревянную поверхность, в то время, как я проникаю в нее миллиметр за миллиметром. 

В этот момент не было никого. Ни в воспоминаниях, ни в мыслях. Я просто стал погружаться членом в горячую сладость, и слушал крики Победовой, которые исторгались из ее рта от каждого моего движения. Вскоре мне стало хорошо. Настолько, что поясницу свело судорогой, и я понял, что скоро все кончится моим оргазмом. 

- Андреееей, - вновь застонала Победова, как делала это в момент, когда кончала в тот наш первый раз. 

Но говорить я ничего не стал - просто на это ни было ни сил, ни желания. Только почувствовал, как она опять сжимает меня своими мышцами и разрядился в нее в следующую минуту, получая такое удовольствие, которого не испытывал никогда и ни с кем до этого момента. 

Я не склонна была закатывать истерику насчет проведенного за моей спиной днк. Мне просто нужно было все осмыслить.

Стоило мне только поверить в то, что у нас с Самохиным может быть настоящая семья, как выяснилось, что он делал тест, ничего мне об этом не сказав. Почему? 

Этого я и не могла понять. Если его намерения были честными, без двойной игры, почему было не спросить меня насчет теста? Я не стала бы ему препятствовать. Я бы поняла.

Но чужая голова, как и душа - потемки. Можно было снова подумать о Самохине самое худшее и уйти в себя, вывесив табличку «вернусь не скоро», но этого я делать не собиралась. Мы были взрослыми людьми, перевалившими отметку «за тридцать», и все проблемы нам стоило решать точно также - по-взрослому.

Нужно было просто спросить Андрея, почему он пошел на этот шаг. Нет, его желание удостовериться в том, что Славик - его сын, я понимала. Тем более, что сама же и солгала ему про отцовство Марата. Не понимала я другого - почему он мне ничего не сказал?

Но чтобы узнать ответ на этот вопрос - надо было просто спросить. Что я и собиралась сделать, но Самохин опередил меня, вызвав к себе в кабинет.

А когда я туда вошла, мне стало совсем не до того. То, что говорил Самохин и то, что он делал… способно было снять все вопросы разом.

Хотя он произносил совершенно невероятные вещи. Те, которые я и представить себе не могла, но в которые так отчаянно хотела поверить. Просто поверить, отключив всякую логику.

Да и разве мог он мне лгать? В этом не было никакого смысла. Я не просила у него слов любви - он произнес их сам. В то время как я даже надеяться не могла на что-то подобное. Мечтала, конечно, что у нас может что-то получиться, но даже не представляла, что и для Андрея все зашло настолько далеко.  Потому что я, конечно же, любила его тоже. Сейчас. Как и много лет назад.

Прошло столько времени, а та девчонка, считавшая, что на нее никогда не посмотрит всерьез такой мужчина, как Самохин, еще жила внутри. И сейчас испытывала какую-то невероятную эйфорию от того, что слышала из его уст.

- Повтори, - попросила я, когда смогла сделать первый вдох после того бешеного секса, что случился между нами. Прямо в кабинете босса, прямо на его столе.

- Что именно? - спросил, склонившись ко мне, Самохин.

- Что любишь меня.

- Люблю, - просто сказал он, - …тебя. 

Я прикрыла глаза, впитывая в себя эти слова. На которые отзывалась всем своим сердцем.

- И ты ничего мне не скажешь в ответ? - поинтересовался Андрей насмешливо, но прежде, чем я успела открыть рот, на столе босса зазвонил телефон. И это заставило меня мигом вернуться к реальности.

Резко сев, я оправила задравшуюся до талии юбку. Боже, секретарша Самохина наверняка слышала, как я тут стонала! От этой мысли я ощутила, как начинают пылать щеки.

- Обожаю, когда ты краснеешь, - заметил Андрей таким тоном, словно говорил что-то интимное.

- Как ты думаешь, Катя слышала то, чем мы… занимались?

- Имеешь в виду, то, как я тебя трахал? - уточнил Самохин беззастенчиво и от его лукаво горящего взгляда я ощущала, что способна завестись снова.

- Андрей! - попыталась сказать я с укором.

- Даже если и слышала, мне плевать, - пожал плечами он. - Пусть все знают, что ты моя.

И с этими словами снова впился в мои губы поцелуем. Властно, собственнически, и я поняла, что мне тоже плевать на всех и вся. Меня любил самый желанный мужчина на свете, и ничто иное не имело значения.

- Андрей, - выдохнула я, когда Самохин отстранился. - Работать надо…