— Верно, скорее всего ты прав. Здесь есть над чем поразмыслить… Или же объяснение лежит на поверхности. Вообрази, что их предал бы агент уровня Маклина или Фукса. Что произошло бы в таком случае? Предположим, они опасались возникновения цепной реакции — не только здесь, но и в Америке, а быть может, и по всему миру. Могли они пойти на убийство, чтобы предотвратить ее? К сожалению, многого мы так никогда и не узнаем.

— Как, например, о звонке в половине девятого утра? — спросил Смайли.

— Вот именно. А теперь — до встречи. Побудьте здесь, пока я не позвоню. Мастон должен непременно пожелать встретиться с тобой. Представляю, как они забегают по коридорам, когда я сообщу им радостные новости. Мне придется нацепить особую улыбочку, которую я приберегаю на случай кризисных ситуаций.

Мендель проводил Питера и вернулся в гостиную.

— Лучшее, что ты сейчас можешь сделать, — это улечься отдохнуть, — сказал он Смайли. — Ты выглядишь так, словно вот-вот собираешься рассыпаться на части. Поверь, я не преувеличиваю.

«Мундт либо еще в стране, либо уже нет, — думал Смайли, лежа на кровати, не сняв жилетки и заложив руки за голову. — Если он сбежал, то делу конец. Мастон будет решать, как поступить с Эльзой Феннан, и, зная его, можно предсказать — он решит вообще ничего не делать».

Если Мундт остался в Англии, то по одной из трех причин:

а) потому что Дитер приказал ему затаиться и ждать, пока пыль осядет;

б) потому что он сейчас не в фаворе и боится возвращаться сам;

в) потому что у него остались незавершенные дела.

Первый вариант почти исключен. Излишний риск — не в характере Дитера, и вообще это было бы странно.

Вероятность второго варианта тоже ничтожна; если Мундт теперь боится Дитера, то у него не меньше оснований опасаться быть схваченным и осужденным за убийства; в таком случае разумнее всего было бы бежать в какую-то другую страну.

Третий вариант представляется наиболее очевидным объяснением. На месте Дитера меня бы очень волновала Эльза Феннан. Девица из театра — эта Пиджен — сама по себе ничего не значит. Она сможет представлять опасность, только если Эльза даст показания и прояснит картину. Пиджен не была участницей преступного сговора, и ее описание внешности приятеля Эльзы ни один суд не сочтет достоверным. Нет, для них только Эльза — реальная угроза».

Была, конечно, и еще одна возможность, которую Смайли не имел права полностью сбрасывать со счетов. Дитер мог курировать через Мундта еще и других агентов. Сам Смайли в это верил с трудом, но догадывался, что эта мысль пришла в голову и Питеру Гилламу.

Нет… Его теориям по-прежнему не хватало стройности. Какой-то хаос. И он решил начать размышления заново.

«Что нам известно?» Смайли сел, ища глазами карандаш и бумагу, отчего пульсирующая боль в голове сразу же возобновилась. Но он тем не менее встал с постели. Карандаш лежал во внутреннем кармане его пиджака. Блокнот он предусмотрительно упаковал в чемодан. Вернувшись затем к кровати, он взбил подушку поудобнее, принял сразу четыре таблетки аспирина из пузырька, стоявшего на столе, а потом уселся на кровать, опершись спиной о подушку и вытянув коротковатые ноги. И принялся писать. Начал с заголовка, выведя его ровным ученическим почерком и подчеркнув.

Что мы знаем?

Затем Смайли начал одно за другим перечислять происшедшие до сих пор события, стараясь оставаться объективным и беспристрастным.

В понедельник 2 января Дитер Фрей видел, как я в парке разговариваю с его агентом, и пришел к выводу… «Кстати, интересно, к какому именно выводу пришел Дитер? Что Феннан нам во всем признался? Что собирается признаться? Или он вообще мой агент с самого начала?..» «И пришел к выводу, что Феннан представляет опасность по причинам, которые нам пока не известны. Следующим вечером, в первый вторник месяца, Эльза Феннан отнесла донесения своего мужа в папке для нот в репертуарный театр Уэйбриджа, где по заранее согласованной схеме оставила папку в гардеробе, получив на нее квитанцию. Мундт должен был прийти со своей папкой и проделать ту же операцию. Во время спектакля Эльза и Мундт обменялись бы квитанциями. Но Мундт не пришел. И тогда, следуя процедуре для чрезвычайных обстоятельств, она отправила свою квитанцию на известный ей адрес, покинув театр раньше, чтобы успеть к последней отправке корреспонденции из почтового отделения Уэйбриджа. Затем она поехала домой, где и застала Мундта, уже убившего ее мужа, вероятно, по приказу Дитера. Он застрелил его в упор, как только они встретились в прихожей. Зная Дитера, я подозреваю, что предосторожности ради он давно держал при себе несколько чистых листов бумаги с подписью Феннана — подлинной или тщательно сфабрикованной — на случай, если возникнет необходимость скомпрометировать или шантажировать его. А если так, то Мундт предусмотрительно захватил с собой один из таких листов, чтобы напечатать предсмертное письмо Феннана на его же пишущей машинке. Во время отвратительной сцены, которая должна была последовать вслед за появлением Эльзы дома, Мундт понял, что Дитер неверно истолковал причины встречи Феннана со Смайли, но уговорил Эльзу во имя сохранения репутации покойного мужа не раскрывать их тайны, как и ее собственной вовлеченности в дело. После этого Мундт мог уже чувствовать себя относительно спокойно. Он уговорил Эльзу напечатать письмо, поскольку его собственный английский далек от совершенства. (N.B.: Кто же, черт возьми, написал первое письмо, пресловутую анонимку с обвинениями?)

Затем Мундт наверняка захотел получить папку с нотами, которую не смог забрать сам, и Эльза сообщила ему, что, строго следуя полученным инструкциям, отправила квитанцию из гардероба по адресу в Хэмпстеде, оставив папку в театре. Примечательна реакция Мундта. Он заставил ее позвонить в театр и сделать так, чтобы он смог забрать папку тем же вечером по пути в Лондон. Для этого могли быть две причины. Либо адрес, по которому почтой ушла квитанция, был уже недоступен. Либо Мундт собирался вернуться туда только утром, не имея возможности немедленно получить квитанцию и соответственно папку.

Смайли приезжает в Уоллистон рано утром в среду 4 января и во время первой беседы случайно отзывается на звонок в 8.30 с телефонной станции, заказанный (вне всякого сомнения) Феннаном в 19.55 накануне вечером. С КАКОЙ ЦЕЛЬЮ?

Позже тем же утром С. возвращается к Эльзе Феннан, чтобы узнать о звонке в 8.30, который, как она догадалась (и это ее собственные слова), неизбежно «заинтересует вас» (здесь, несомненно, сыграл свою роль лестный отзыв Мундта о моих способностях). Наговорив С. кучу глупейшей лжи о своей якобы плохой памяти, она в панике звонит Мундту.

Вооруженный либо описанием внешности, либо фотографией С., Мундт решает ликвидировать его (по приказу Дитера?), и вечером того же дня это ему почти удается. (N.B.: Мундт возвращает машину в гараж Скарра только поздно вечером 4 января. Но это не значит, что он не планировал покинуть страну ранее. Хотя в таком случае ему куда сподручнее было бы оставить машину Скарру уже днем и отправиться в аэропорт автобусом.)