Таким образом, представляется возможным, что Мундт изменил свои планы после звонка Эльзы. Остается неясным, изменил ли он их из-за ее звонка.

Могла ли Эльза нагнать на него такого страха, что он решил ради собственной безопасности задержаться и ликвидировать Адама Скарра? — задавался вопросом Смайли.

В холле зазвонил телефон…

— Джордж? Это Питер. Ни адрес, ни телефон ничего нам не дают. Там мы уперлись в тупик.

— Что ты имеешь в виду?

— И телефон, и адрес привели в одно и то же место — меблированную квартиру в Хайгейт-Виллидж.

— Ну и?..

— Квартира была арендована пилотом авиакомпании «Люфтойроп». Еще пятого января он заплатил за два месяца вперед и с тех пор больше не появлялся.

— Проклятие!

— Зато квартирная хозяйка очень хорошо запомнила Мундта. Друга того пилота. Для немца, говорит, очень приятный и обходительный молодой человек. Часто спал там на софе в гостиной.

— Бог ты мой!

— Я обыскал это жилье. Перевернул сверху донизу. В углу гостиной стоит письменный стол. Все его ящики пусты, за исключением того, где обнаружилась квитанция из театрального гардероба. И откуда она только могла там взяться, правда? Смешно… Но если хотите по-настоящему похохотать, приезжайте на Кембридж-серкус. Вот где наконец все засуетились по-настоящему. Вплоть до небожителей с самой вершины Олимпа. Да, и еще…

— Есть что-то еще?

— Да. Я прочесал бывшую квартиру Дитера. Там тоже кисло. Пропал четвертого января, не предупредив молочника, что больше не нуждается в его услугах.

— А почту проверил?

— Он никогда ничего не получал, кроме счетов. Проверил я и личное гнездышко товарища Мундта: пара комнат над конторой сталелитейного представительства. Но оттуда вывезли все до последней тумбочки. Уж извините.

— Понятно.

— Но могу рассказать тебе, Джордж, что мне показалось самым странным. Помнишь, мы решили просмотреть личные вещи Феннана — бумажник, записную книжку и тому подобное? Все, что забрала полиция.

— Конечно, помню.

— Так вот, я их разыскал. В разделе адресов его ежедневника имя Дитера значится черным по белому вместе с телефоном представительства. Чертовски неосторожно или нагло, воспринимай как хочешь.

— Это не просто неосторожно. Чистое безумие с его стороны. Невероятно!

— А на страничке за четвертое января записано: «Смайли С. А. Позвонить в восемь тридцать». На предыдущей странице напоминание: «Запросить звонок на утро в среду». Вот тебе и твой загадочный звонок.

— Все равно здесь не все ясно.

Пауза.

— Джордж, я отправил Феликса Тавернера в министерство, чтобы он провел там необходимую работу. С одной стороны, там все хуже, чем мы опасались, но зато намного лучше — с другой.

— То есть?

— Тавернер добыл регистрационные книги за последние два года. И выписал все дела, которые попадали в распоряжение Феннана. Если досье запрашивал он сам, там еще сохранились подписанные им формы.

— Я весь внимание.

— Феликс заметил, что три или четыре папки с делами обычно выдавались Феннану в пятницу после обеда, а возвращались обратно только в понедельник утром. Похоже, на выходные он брал материалы домой.

— О Боже!

— Да, но вот ведь что действительно странно, Джордж. За последние шесть месяцев — то есть фактически со времени своего повышения и перевода в другой отдел — он уносил домой в основном дела без грифа «секретно», которые едва ли для кого-то могли представлять интерес.

— Но ведь именно в последние месяцы он получил доступ к действительно секретной информации, — сказал Смайли. — И мог выносить из министерства практически все, что угодно.

— Знаю, но он этого не делал. Если взглянуть пристальнее, то может даже показаться, что он так поступал намеренно. Домой он забирал совсем пустяковые досье, почти не связанные с его повседневной работой. Его бывшие коллеги ломают над этим головы и не могут понять. Он иногда брал с собой материалы, вообще не относившиеся к деятельности его отдела.

— И незасекреченные?

— В том-то и дело. Не представлявшие никакого интереса для любой иностранной разведки.

— А как было прежде, до его нового назначения? Что он увозил домой тогда?

— Вполне ожидаемые вещи — документы, необходимые ему для работы, меморандумы и прочее.

— Секретные?

— Одни были засекречены, другие — нет. Все подряд.

— Но ничего необычного? Чего-то, что выходило бы за пределы его компетенции?

— Абсолютно ничего. Можно сказать, у него под рукой были настоящие сокровища, но он словно не замечал их. Вот уж рассеянность так рассеянность!

— Еще какая! Если он открыто записал фамилию своего куратора в ежедневнике.

— И делай из этого какие угодно выводы, но на четвертое января он запросил свое начальство предоставить ему внеурочный выходной. На тот день, накануне которого погиб. Это было нечто действительно необычное. Он жить не мог без работы, как говорят все, кто его знал.

— И что предпринял Мастон, получив эти сведения? — спросил Смайли после паузы.

— Сейчас он просматривает документы и задает мне глупейшие вопросы каждые две минуты. У меня такое чувство, что он совершенно растерялся, оказавшись в мире реальных фактов.

— О, не волнуйся за него, Питер. Этот все утрамбует до уровня своего понимания.

— Он уже пытается утверждать, что все дело Феннана построено на показаниях женщины, страдающей нервным расстройством.

— Спасибо за звонок, Питер.

— До скорого, старина. И будь осторожен.

Смайли положил трубку, гадая, куда запропастился Мендель. На столике в холле лежала вечерняя газета. В глаза бросился заголовок: «Новый погром. Еврейская общественность протестует». В репортаже речь шла об убийстве еврейского торговца в Дюссельдорфе. Он открыл дверь гостиной, но Менделя там не оказалось. И только взглянув в окно, он увидел его: Мендель в рабочей шляпе яростно корчевал киркой пни. Смайли некоторое время наблюдал за ним, а потом отправился в спальню отдохнуть. Однако стоило ему добраться до верха лестницы, как внизу опять зазвонил телефон.

— Прости, что снова приходится беспокоить тебя, Джордж, но речь идет о Мундте.

— Что с ним такое?

— Улетел вчера вечером в Берлин рейсом компании «Би-и-эй». Воспользовался паспортом на другое имя, но стюардессы легко опознали его. Боюсь, мы его упустили. Жаль.

Смайли лишь на секунду положил трубку, а потом набрал номер «Уоллистон 2944». Долго раздавались гудки, прежде чем он услышал голос Эльзы Феннан: