– Снова?! У тебя есть дети? – хватает меня за руку и подносит ладонь близко к лицу, пристально вглядываясь в безымянный палец. Только сейчас понял, что ляпнул про дочь. Это вовсе не секрет, и я этого не стыжусь, равно как и наличия внука, но почему-то Лене об этом говорить совсем не хотелось.

– Я не женат, Лена. И да, у меня есть дочь, – одергиваю руку. – Мне сорок лет, почему у меня не может быть детей?

– Ты не похож на того… у кого есть дети.

– Сюрприз епта.

– И… сколько у тебя детей?

– Одна, вполне себе взрослая дочь. И уж поверь, дети – это вечный геморрой. Причем в любом возрасте.

– Неожиданно, – тихо произносит Лена, нахмурив брови.

– Ну прости, что я тебе достался не девственником.

– Прекрати. Ты когда-нибудь можешь вести себя серьезно?

– Нет. К жизни нельзя относиться серьезно, это вредно для здоровья, – отворачиваюсь и надеваю свитер.

– Надень, пожалуйста, на вечер, то, что я тебе купила. Я напоминаю, что я твое платье надела.

– Потому что я запугал тебя видео с твоим участием.

– Которого на самом деле нет. Не вешай мне лапшу на уши. Наденешь? Там красивый костюм.

– Посмотрим.

– Не посмотрим, а наденешь. Ну что, пойдем тогда на ресепшен?

– Нет, я еще не причепурился.

– Хочешь дам тебе крем, чтобы убрать синяк под глазом?

– Нет, конечно. Один момент.

Захожу в ванную и цепляю на ухо серьгу. Петровна будет в экстазе, даже про детей забудет. Да, Лена все же предсказуема. Вид у нее говорящий.

– Это… клипса?!

– Это серьга, Елена Петровна.

– Ты носишь сережку?

– Сережку я не ношу, судя по твоей легенде, Сережку я шпилю.

– Прекрати! – вскрикивает Лена, подлетая ко мне.

– Да, я ношу серьгу. Не всегда. Иногда. Какой кошмар, я угадал?

– Что-то типа того, – растерянно бросает Лена, осматривая меня с ног до головы. – Ничего не понимаю.

– Ты о чем вообще?

– Мне не нравятся татуированные люди, а уж тем более те, кто носит сережки, но тебе… странным образом это все идет.

– Повторюсь, красоту ничем не испортишь. Ну что, теперь пошли?

– А ты серьгу не снимешь?

– Конечно, нет. Обедать будем в рыбном ресторане, я договорился с братом о столике.

– Замечательно. Я люблю рыбу.

***

Не знаю, как я представлял себе Вовчика. Скорее всего страшненьким задротом. На деле он оказался прилизанным блондином под два метра. Худой и охренеть как странно одетый. Ощущение, что пиджачок из двадцатого века. Но на рожу – вполне себе смазливый. Бабы любят такие лица. Хотя его зачесанные назад и изнасилованные гелем волосы – несомненно перекрывают его смазливую рожу. Вежливый, сука, до безобразия. Как будто воспитывался там, где и Лена. Несет какую-то хрень о сервизах и о разводных мостах. Дебил, одним словом. Еще и с матерью живет. Ну просто полный набор. С таким не то, что трахаться страшно, даже сидеть на одном диване. Какие уж тут на хрен дети?! И что самое удивительное – он вообще не смотрит на Лену.  На меня – да, на нее – ноль внимания.

– А вы, Демьян? Что думаете?

– Лучше не знать, о чем я думаю. Я предлагаю убрать все формальности и всем перейти на «ты». И перестать говорить о разводных мостах. Супер, что мы все из одного города, но пора бы и честь знать. В смысле поесть. Наш столик уже готов. Пойдемте.

– Что-то меня от него не торкнуло, Елена Петровна, – шепчу ей на ухо, пропустив Вовчика вперед.

– А должно было торкнуть?

– Ну я же вроде как гей. Или нет?

– Он самый.

– Ну вот – слушайся меня, я тебе дело говорю.

Отодвигаю Лене стул, параллельно наблюдая за Вованом. Если бы не знал, то с уверенностью сказал бы, что реальный пидарасик – это как раз Вовасик. Смотрит он на меня все же не как мужик на мужика, а как я – на Лену, представляя ее в разных позах.

– Позор, падла.

– Что?! – удивленно интересуется Вовчик.

– Говорю – осторожно, весло, – указываю взглядом на стену. – Это по – чешски.

– Благодарю, – усаживается за столик и делает заказ.

– Вова, а как ты относишься к экстрасенсам, гадалкам и прочим? – секунда и я получаю крепкий захват Петровны на моей ноге.

– Скептически. Правда, до определенного момента. Сейчас уже не знаю.

– А что так? – как ни в чем не бывало продолжаю я.

– Когда я направлялся в аэропорт, ко мне подошла гадалка, которая напророчила встречу с прекрасной девушкой. И… получается, что сбылось.

– Надо же, как интересно. А гадалку случайно не Ебланка зовут? В смысле не Галина? – пристально всматриваюсь в его лицо.

– Понятия не имею, она… не представилась, – и вот тут я по его лицу однозначно понял – пиздит как нанятый! Сученыш. А почему собственно «как»?! Он и есть нанятый.

Хотя одно в его рассказе точно портит все мои теории. Если Вова – засланный жених, выбранный родителями, то на кой хер экстрасенсиха наказала Петровне ехать на поезде? Этот товарищ летел на самолете.

– Извините, срочный звонок, – Вовчик встает из-за стола.

– Демьян, я же просила без твоих подколок.

– Я еще не начинал.

– А про эту падлу?

– Это реальная фраза.

– Не верю.

– Погугли. В общем, Лен, это просто треш!

– Что ты имеешь в ввиду?

– Этого недоделка. Это же какой-то раритет. Как ты вообще можешь рассматривать его в качестве мужа?!

– Да что не так-то?

– Да я так и вижу, как этот пылесборник живет с мамой. Собирает какие-нибудь марки и читает матери на ночь газету. А потом волосики свои зализывает гелем.

– Сервизы.

– Что?

– Он коллекционирует чайные сервизы. Чем ты слушал?

– Ах, ну да, сервизы, а по вечерам, когда матушка уснет, он срывает с себя эту странную одежонку и…

– И?

– Сунь хунь в чай, то есть в сервиз.

– Я тебя не понимаю.

– Он сует свой х… тонкую рапиру в носик от чайного сервиза и… так и вижу этого дебила за…, – что я, блин, несу?!

– Ты сорокалетний отвратительный пошляк, фу! Пора уже повзрослеть, Демьян.

– А мне так комфортно, и я из себя хер знает кого не строю. Короче, он реально странный. И такое ощущение, что больше увлечен мной, а не тобой.