Духовная пища от общения с мелкой пищу материальную заменить не смогла.

— Поллиэ!

Верлен кубарем перекатился в кусты, после чего из бурной зелени выглянула его взлохмаченная голова. Обруч, державший волосы, укатился в неизвестном направлении, где-то потерялся значок Академии, а на рукаве расползлась дыра.

Удивительно, но все происходящее никак не добавляло декану доброго расположения духа.

— Поллиэ, когда тебя просят сконцентрировать энергию — это совершенно не значит, что концентрировать ее нужно именно на декане Алморе, — заметила я, подумав, что в чем-то это даже забавно. По крайней мере, проделать нечто подобное с верленом мне хотелось уже не первую неделю.

Лесс активно закивал, выражая свое полное согласие. Поллиэ почесала макушку и пообещала в следующий раз постараться. Опять.

Господин Фель, судя по всему, хотел подгадить не только Лессу, но и мне, когда настаивал на принятии Поллиэ в Академию. Девочка хоть и была совершенно прелестна в своей непосредственности, но в том, что касалось магии, она больше походила не на прилежную ученицу, а на ходячую катастрофу.

Что двигало нашим руководством, мы так и не поняли, но госпожа Най-Лите была определена на шестой курс. Разрушительную мощь этого решения усиливало то, что они с Ли Д’арком стали одногруппниками. Слабо контролируемый оборотень с неконтролируемым магом в паре могли разнести если не саму Академию, то без того расшатанную психику преподавателей — уж точно.

Мы с Лессом, обсуждая это за вечерним чаем, предположили, что на первых курсах девочка, скорее всего, попереубивает мелких, а тех, кого «оставит в живых», утопит в океане слез раскаяния. А нам их еще родителям на руки сдавать после учебы, не дай боги, кого недосчитаемся.

Сир де Асти, видимо, проникся нашей догадливостью, а потому торжественно объявил на очередном собрании, что декан Алмор и госпожа Дарк за каникулы должны будут втолковать девочке кое-какие знания из тех, что она пропустила вместе с первыми пятью курсами. Даже обещанная премия не смогла примирить нас с этой чудовищной несправедливостью — Мефисто ее притащил, сир де Асти принял, вот они бы и мучились. Но с решением руководства, увы, не поспоришь. Зато восторгу Поллиэ по этому случаю не было границ.

Неделю мы учили ее контролировать энергию. Но стоило только похвалить девочку или же, не дай Дейм, хоть чуть-чуть повысить голос — у Лесса начиналась внеплановая пробежка от ее излюбленной огненной волны.

Спустя еще половину недели мы отметили, что прогресс есть, и очень существенный. Даже крик Лесса, нашедшего свой значок в кустах, не смог вызвать всплеск энергии, что я заметила с нескрываемой радостью. Верлен же вышел на свет, потирая место чуть ниже спины. Вопрос, как он нашел значок, отпал сам собой.

— Еще четверть вески, и я на обед, иначе умру с голода, — честно призналась я, когда Лесс шлепнулся рядом со мной на траву.

— Ты же не бросишь меня одного, правда? — печально посмотрел на меня декан.

С растрепанными пепельными волосами Лесс смотрелся лет этак на десять моложе, при том что он и без того выглядел слишком юным. Обруч, с которым он обычно появлялся на людях, хотя бы создавал какую-то видимость солидности.

— Я думаю, мне стоит открыть лавку с обручами для волос. И продавать их тебе втридорога, — просияла я от внезапной гениальной идеи. — В неравных боях с Поллиэ у тебя их полегло не меньше дюжины, а приобретай ты новые каждый раз у меня — мне бы уже хватило на новое платье.

— Тебе — и на платье? — фыркнул верлен. — Не смеши меня.

— Когда ты успел меня так хорошо изучить. Да-да, я бы их проела при первой возможности, такой ответ тебя устроит?

— Вполне, — самодовольно прищурился Лесс.

Поллиэ вытанцовывала перед нами на полянке, радостно сшибая маленьких летучих мышей еще более маленькими пульсарами по заданию верлена. Когда я спросила, почему, собственно, летучие мыши, Лесс честно сознался, что сначала хотел наколдовать бабочек, но в нем внезапно проснулась его эльфийская половина, которой бабочек стало жалко. А вот летучих мышей — нисколько. Я была вынуждена сообщить ему, что он все-таки садист, какими бы благими целями ни прикрывался. Бабочек он, видите ли, пожалел. Тьфу. Мерзкие насекомые.

— Есть идеи, чем нам еще ребенка занять? — Лесс закрутил мешающие волосы в узел.

— Можно после обеда понекромагичить маленько, — пожала плечами я.

Летучие мыши резко кончились, верлен еле успел увернуться от хоть и миниатюрной, но все-таки огненной волны, и мы оба едва не оглохли от радостного:

— Хочу-у-у на кладбище!

— Она так радуется, словно понятия не имеет, что это, — пробормотала я на ухо верлену.

— Вот и проверим, — хмыкнул тот. — Занятие окончено! Поллиэ, ты сегодня молодец, встречаемся через полторы вески в парадном зале.

Девочка хлопнула в ладоши и полетела в сторону центрального входа, а Лесс осторожно потыкал меня локтем под бок и изобразил самое что ни на есть печальное выражение лица:

— Я бегал. Я устал. Принеси поесть, а?

— Нашел прислугу тоже мне. — Я вскочила на ноги, одернула рубашку и, гордо задрав нос, зашагала по следам Полли. — Умрешь с голоду — оплакивать не буду, учти.

За спиной послышалось притворное хныканье. Верлен, оказывается, мастерски умел прибедняться и придуриваться одновременно. Я вздохнула, обругала себя за мягкотелость и оглянулась:

— Тебе печенье на десерт прихватить?

— Ты, конечно, не подумай, что я боюсь, — проговорил Лесс, едва мы выбрались из подземного перехода на учебное кладбище, — но ты уверена, что я тут нужен?

— Я же помогала тебе с ее «боевой магией» бороться, теперь и ты терпи, — фыркнула я.

— Помогала? — Верлен чуть голос не сорвал от возмущения. — Ты думаешь «Да, Поллиэ, так его, так!» — это помогала?

— Ну, каюсь, не удержалась пару раз, — хихикнула я. — Где она, кстати?

От былого азарта не осталось и следа. Девочка семенила мелкими шагами за нами, сжав кулачки под подбородком, и тряслась как осенний лист. Думаю, будь ее воля — она бы вцепилась мне в край рубашки и зажмурилась, чтобы ничего вокруг не видеть.

— Не бойся, ничего страшного здесь произойти не может, — проговорила я, протягивая ей руку.

Поллиарина уцепилась за нее, как за последнюю надежду на спасение. Сейчас девочка увидит, что это кладбище совершенно безвредно, а я обязательно расскажу, что можно делать и что нельзя, бояться она не перестанет, зато я буду уверена, что она никогда ничего кривого в моей сфере не намагичит.

Мы прошествовали к полюбившейся мне могилке, и я приготовилась поднять нашего «учебно-боевого товарища», когда поняла, что мне делать ничего не придется. Пробужденный не сопротивлялся и даже как будто был рад нашему появлению.