* * *

С совами иногда такое случалось, особенно в мгновения необычайного изумления или крайнего потрясения, – они замирали и не могли пошевелиться. К счастью, Гвиннет пришла в себя до того, как удариться о землю, а когда к сове вернулось умение летать, волки уже в унисон завывали.

– Идиоты! Круглые дураки! – в ярости кричала Сарк-из‑Топи на вождя, от изумления забывшего закрыть пасть. Они только что стали свидетелями чего-то крайне ужасного и одновременно невероятно красивого. Неужели у волка выросли крылья? Как ему удалось подпрыгнуть так высоко? Он же словно парил в воздухе! Кажется, спали солнце его прямо на месте – и то им легче было бы поверить собственным глазам.

– Давайте, давайте войте, дурачье! У него такая же пенная пасть, как у нас с вами, это было ясно с самого начала. Одна кривая лапа, только одна! Не две, не три, не четыре! Не… восемнадцать! – не переставала шумно возмущаться Сарк.

Дункан МакДункан выступил вперед.

– Поклонись, поклонись, – заворчал на Сарк капитан из клана МакДункана, – вырази почтение.

– Какое еще почтение! Ритуалы покорности здесь ни к чему, – устало произнес старый вождь. – Это моя вина. Я слишком стар для вождя.

– Нет, вовсе нет, – запротестовал кое-кто из волков.

– Это так, и не спорьте. Когда наступает старость, память ослабевает настолько, что ты уже забываешь, как в прошлом году рождался малькад с одной кривой лапой.

Волки притихли. МакДункан огляделся и кивком обратился к глодателю, годовалому волку без хвоста и с кривым бедром:

– Ты принес свою кость?

– Конечно, о благороднейший вождь. – Молодой волк по имени Хип пал на колени и прижался мордой к земле.

– Встань. Прекрати валяться в пыли и приступай к работе.

Вождь повернулся к остальным и заговорил дрожащим, срывающимся голосом:

– Пусть глодатель запечатлеет, что в месяц инистых цветов, когда река еще была скована льдом, у Мораг и ее супруга Киннайрда родился волчонок с одной кривой лапой. Его забрала покойная обея Шибаан и отнесла в тумфро. Но он не погиб. Щенок выжил и теперь может занять в клане МакДункана достойное место.

Прежде чем сосредоточиться на кости, Хип украдкой поозирался по сторонам, словно бы что-то искал.

– Где этот волк сейчас? – обратился Дункан МакДункан к Сарк.

– На другой стороне ловушки, с Гвиннет.

– Гвиннет? Это сова-кузнец?

Сарк кивнула.

– Он выжил в пламени?

– Он не просто выжил, – едко ответила волчица. – Он перепрыгнул через огненную стену. Вы все это видели!

Она старалась говорить ровным голосом, но не могла скрыть раздражения.

– Он бросил вызов общему порядку, – прошептал волк из клана МакДаффа.

Хип снова поднял голову, сверкнув глазами. Он уже начал выгладывать рисунок, изображающий звенья Великой Цепи, предусмотрительно расположив его над трещиной, из-за которой кость казалась надломленной.

– Ты можешь привести его сюда? – спросил МакДункан.

Снова кивнув, Сарк ушла и вскоре вернулась с Фаоланом. Странно, но молодой волк выглядел не настолько уставшим, как преследовавшие его загонщики. Он прочно стоял на ногах, и ветерок шевелил его серебристый мех, казавшийся от этого мерцающим и переливающимся. Сейчас, приблизившись к недавним своим преследователям, он отчетливо ощущал их настороженность и смотрел далеко перед собой, на горизонт, не желая переводить взгляд даже на вождей, к которым его подвели.

Дункан МакДункан сделал шаг вперед. Когда волк с кривой лапой не опустился брюхом на землю и не выразил тем самым своего почтения, послышалось глухое ворчание членов клана, оскорбленных таким поведением. Вождь и виду не подал, что оскорблен; его это, казалось, вовсе не заботило.

– Хип, подойди сюда, покажи, что ты успел запечатлеть на кости.

Глодатель угодливо подбежал, выпустил из зубов кость и, беспокойно ерзая, весь прижался к земле, словно его придавило огромным булыжником:

– О благороднейший вождь, наивысший правитель клана МакДункана, в своем нижайшем почтении я предлагаю тебе обратить свой взор на мою недостойную работу.

– Лизоблюды и подхалимы, вот кто они, – тихо прошептала Сарк на ухо Гвиннет.

– Ближе к делу! – резко оборвал глодателя Дункан МакДункан.

Хип начал объяснять, что выгрызено на кости. Последние символы, изображающие Великую Цепь, он не осмелился показать из подозрения, что вождю они не понравятся.

– Хип, покажи кость этому волку.

– Она еще не закончена, господин.

– Неважно. Я просто хочу, чтобы этот волк увидел пример твоей работы, потому что это будет и его работой.

Обнажив зубы, словно из пасти вот-вот вырвется злобный рык, на негнущихся ногах Фаолан подошел поближе. Он еще не пришел в себя после прыжка и пытался разобраться, что происходит. Совсем недавно эти волки хотели его убить, а сейчас взирают на него со смесью тревоги, озабоченности и скрытого почтения. Он все еще не понимал, что от него требуется.

Там, за огненной стеной, Гвиннет вкратце объяснила Фаолану, что случилось, рассказала об ошибке, о том, что волки решили, будто у него пенная пасть. Но никто не извинился, не признался в допущенной оплошности. Тем временем Хип положил свою кость перед вождем, и Фаолан внимательно всмотрелся в нее.

Особого впечатления эта работа не производила: линии были выточены грубо, изображенные события сменяли друг друга непоследовательно, одна сцена совсем не закончена. Фаолан никогда не жил в клане, но уже выгрызал картины гораздо лучше. Он вспомнил, как изобразил на кости Гром-Сердца первую свою историю, историю славного лета, осени и зимней берлоги. Когда поднимался на холм, чтобы взглянуть на Соленые Озера, он закопал ее на той стороне. Наверное, это хорошо, что она хранится в потайном месте. Лучше, если бы молодой глодатель по имени Хип никогда ее не увидел.

Стоящие вокруг волки казались Фаолану подозрительными. Но что-то подсказывало ему, что свои сомнения не следует выражать вслух.

– Чтобы достичь в этом настоящих высот, потребуется много времени, – продолжал вождь. – Глодание – настоящее искусство. Тебе присвоят статус глодателя, и если ты будешь хорошо справляться со своей работой, то сможешь однажды вступить в Стражу Священных Вулканов. Ты станешь членом клана МакДункана. Скоро мы решим, к какой стае ты присоединишься, и дадим тебе имя.

Одиночество, сопровождавшее Фаолана все эти дни, не то чтобы исчезло, но начало постепенно сокращаться и съеживаться, возвращаясь обратно, в ту внутреннюю полость, откуда и расползлось во все стороны. Правда, несмотря на то что Фаолана окружали представители его вида, он пока не ощущал себя одним из них, как будто был совсем другим зверем.

«Ну что ж. Значит, мне суждено присоединиться к стае. А стая – часть клана. Я стану волком из Далеко-Далеко».