Ему не надо было повторять дважды. Через пару минут Клив вез ее в машине в роддом осторожно, как драгоценный венецианский хрусталь.

Роды были не очень легкими, но Клив не отходил от нее, прикладывая ко лбу холодное полотенце и поддерживая морально. Наконец пуповина была перерезана. Он поцеловал потное, красное от натуги лицо Энди и крошечную дочь.

Глядя на нее с обожанием, Клив произнес:

— Я не подозревал, что способен на такую безмерную любовь, Энди. Спасибо тебе…

Она прижала ладонь к его щеке и, почти засыпая, прошептала строку из Шекспира: «Как я люблю тебя? Позвольте мне посчитать пути…»

Акушерка унесла ребенка, чтобы взвесить, измерить рост и провести все необходимые тесты, но сомнений не было — малышка была образцом совершенства.

Медсестра пришла с чашкой горячего чая, которую у нее принял Клив, потому что Энди провалилась в сон. Когда она проснулась, он был рядом и напевал колыбельную дочери, лежавшей в люльке рядом с матерью.

— Так, значит, даем ей имя Дейзи?

— Дейзи Марлоу Финч. Прекрасная и солнечная, как ее мать. Я разослал фотографии. Все поздравляют тебя и ждут не дождутся увидеть вас обеих.

Энди покачала головой:

— Теперь нас трое, и мы семья. Поехали домой.