— Добавить треть заряда и ядра в двадцать четыре фунта.

И, поскольку разгулялся ветер и предоставил большую свободу для маневров, Кернош добавил:

— Будьте готовы повернуть по моему приказу.

— Курс прежний? — спросил боцман.

— Да, но умерьте ход, не то похоже будет, что мы спасаемся бегством от этаких жалких врагов.

Взяли рифы, и шлюп на треть сбавил ход.

— Мы сможем повернуть, когда будет нужно? — крикнул Кернош боцману.

— Повернемся точно юла, будьте спокойны, капитан.

Уже можно было рассмотреть людей в каноэ. Вождь стоял на носу и грозно потрясал ружьем, посылая проклятья шлюпу.

— Не скажете ли вы ему пару слов, господин Рене? — попросил Кернош. — Этот парень исполняет крайне неприятную пантомиму.

— Пусть подойдут чуть ближе, Кернош, дабы мы не оплошали. С этими людьми каждая пуля должна найти цель. Франсуа, принесите на палубу пики на случай абордажа.

Франсуа вновь сбежал по лестнице и появился с двумя матросами и охапками пик. Их разместили на правом борту корабля, с той стороны, где ожидали нападения пиратов.

— Пошлите двоих на марс с мушкетами, Кернош, — велел Рене.

Приказ выполнили незамедлительно.

— А теперь посмотрите, как кувыркнется сейчас этот тип.

И Рене выстрелил из карабина.

Человек, который, возможно, был вождем, раскинул руки, выронил ружье и рухнул навзничь. Пуля угодила ему в грудь.

— Браво, господин Рене. Пойду-ка приготовлю им еще один неожиданный подарок, — проговорил Кернош.

Рене отдал карабин Франсуа, чтобы тот перезарядил его.

Кернош шепнул с десяток слов двоим самым крепким матросам из экипажа, затем крикнул рулевому:

— Готовься к повороту!

Покинув на минуту капитанский мостик, Кернош отыскал старшину артиллеристов:

— Послушай и запомни хорошенько, Вальтер. Мы сменим курс.

— Да, капитан.

— Будет момент, когда ваше орудие сможет засадить ему навылет, не упустите. У вас будет всего секунда — так палите!

— А, понял, — ответил наводчик. — Ну вы и шутник, господин Кернош, идите уж.

Третий человек поднялся на нос каноэ, и третий ружейный выстрел отправил его на дно. В это время шлюп поменял курс.

Наконец второй залп прошил про с краю на край, люди полегли, словно колосья.

— Браво! — крикнул Рене. — Еще один такой выстрел, мастер Кернош, и все будет кончено.

Залп вызвал на каноэ небольшую кучу-малу. Больше тридцати человек залегли на дне лодки. Но затем они сбросили своих мертвецов в море и вновь принялись за дело.

Пули и стрелы дождем посыпались на шлюп, но не причинили большого ущерба Двадцать гребцов вновь сели за весла, и про продолжил движение вперед.

Тем временем Кернош приготовил свой подарок для малайцев. Четыре ядра 24-фунтовой пушки, соединенные проволокой, подвесили на конец реи фок-мачты по правому борту. Устройство работало на манер забойщика свай, падая вниз с высоты.

Каноэ находилось в сотне шагов впереди шлюпа и как раз теперь встало поперек.

— Огонь с правого борта! — крикнул Кернош.

Три 6-фунтовых, заряженные картечью, выстрелили разом и проделали тройную брешь среди гребцов и уцелевших воинов.

Мэтр Кернош решил, что пришло время подвести черту, и крикнул рулевому:

— Правь на них!

Расстояние между шлюпом и каноэ быстро сокращалось, и начался опасный обстрел из мушкетонов. Раздался свист, и ядра, связанные проволокой, всем весом обрушились на про, разбив его, как кайман раскалывает ракушку. Сорок или пятьдесят человек попадали в море, и у них не было другого выхода кроме как плыть на абордаж, цепляясь за что только возможно.

Началась настоящая бойня, опасная, жестокая, один на один. Пики, направленные по борту шлюпа остриями вниз, образовали кровавый пояс.

Вдруг посреди шума Рене показалось, что он слышит женский крик, и действительно, Элен и Жанна, бледные, с распущенными волосами, влетели на палубу.

Два малайца разбили иллюминатор, запрыгнули в каюту и нагоняли их с кинжалами в руках.

Жанна бросилась в объятия к Рене с криком:

— Спасите меня, Рене! Спасите!

Она не замечала ничего, кроме двух пиратов, гнавшихся за ней, одного на палубе и второго на лестнице.

Рене передал Жанну в руки сестры, двумя выстрелами разрядил пистолеты в головы тех, кто влез на леера, схватил пику, приставил Франсуа охранять девушек и бросился в самую гущу битвы.

Сражение подходило к концу. Из сотни пиратов, атаковавших шлюп, уцелели всего десять, и то раненые большей частью предпочли покончить с собой. Оставалось лишь очистить палубу и сбросить в море пиратское оружие.

— Поднять паруса! — скомандовал Кернош. — Курс на север!

Подняли парус, и корабль, послушный ветру, словно лошадь шпорам, устремился в направлении, которое ему указала буссоль.

Несколько разбойников плыли к остаткам каноэ, другие безнадежно боролись, пытаясь ухватиться за форштевень, третьих акулы утащили в глубины моря. Кораблю оставалось пройти более двухсот миль до берега, к которому он держал путь.

Кернош гордился этим днем. Благодаря его изобретению про раскололся надвое и пираты очутились в море. Кто знает, что стало бы со шлюпом, если бы все шестьдесят малайцев смогли подняться на абордаж.

Рене вернулся к девушкам и сел на ступеньках маленькой лестницы, ведущей на полубак. Его волосы развевались по ветру, рубашка, разорванная ударами кинжалов, была испачкана струящейся кровью, он был прекрасен, как герои Гомера. Увидев его, Жанна вскрикнула от радости и устремилась навстречу:

— Вы спасли нас дважды!

Но вместо того чтобы ответить на сей наивный призыв как следовало, объятьями и поцелуем, Рене принял ее руку и поднес к губам.

Элен взглянула на него с благодарностью за бережное отношение к сестре.

— Я признательна вам, — сказала старшая сестра, — за то, что вы не так экспрессивны, как Жанна, будучи не менее великодушны, знайте это. Бог милостив, поскольку и в страданиях Он нас поддерживает. Он отнял у нас отца, но подарил брата, защитника, друга, скажу лучше — человека, который сам сдерживает нашу признательность, если полагает, что она зашла слишком далеко. Что стало бы с нами без вас, сударь?

— Нашелся бы другой, — ответил Рене. — Не может быть, чтобы Господь не позаботился об этом. В мое отсутствие ангел спустился бы на землю, чтобы служить вам и защищать.