– Твой отец, кажется, до сих пор во Франции?

– В Италии, вместе с королем Яковом. Многие вожди позднее подали прошения о помиловании и с разрешения Стюарта вернулись в Шотландию, но, как ты уже догадалась, мы, Камероны, упрямы. Старый Лохиэл то и дело заявляет, что не вернется на родину, пока на английский престол не взойдет Стюарт.

– Клан львов... – пробормотала Кэтрин и была награждена удивленным взглядом мужа. – Леди Мора рассказывала мне, как шотландцы преданы своим вождям.

– Но на этот раз передать земли и титул будет некому. У младшего Лохиэла не осталось ни сыновей, ни братьев.

– Но ведь твой брат Джон отказался поддержать принца.

– Джон не якобит, – возразил Александер, – но и не сторонник Ганновера. Если ветер переменится, он ради собственного спасения может послать отряд воевать против нас, но в этом случае он потеряет всякое уважение клана. Его никогда не признают вождем.

– А Арчибальда или тебя? Темные глаза ярко блеснули.

– Мы с Арчи не станем даже думать о титуле, пока жив Дональд, к тому же такое решение принимать не нам. Если нам придется отступить в Шотландию, то пробудем мы там недолго. Нас ждут изгнание, тюрьма, а может, и виселица.

– Но не могут же англичане повесить всех, кто участвовал в восстании!

– Отруби голову – и тело сгниет. Достаточно повесить вождей, чтобы кланы исчезли сами собой.

Кэтрин вздрогнула и прижалась к Алексу.

– Полно, не горюй. Нищими мы не останемся – если прекрасная миссис Монтгомери разумно распорядится сбережениями мужа.

– Она промотала все до последнего гроша, – скорбно призналась Кэтрин, уткнувшись в плечо мужа. – Наверное, Демиен уже все рассказал тебе.

– Твой брат сообщил, что ты зря не потратила ни пенни. Мистер Монтгомери пожалел о том, что его жена терпела лишения.

– Миссис Монтгомери недоставало только присутствия мужа.

– Но теперь он здесь, – тихо напомнил Алекс. – И сделает все возможное, чтобы наверстать упущенное.

Его ладони заскользили по ее нагому телу, пробрались под волну волос, замерли одна на затылке, вторая под изящно очерченным подбородком. Он уже собирался запечатлеть на ее губах страстный поцелуй, как вдруг Кэтрин вырвалась и отстранилась.

– В чем дело? – растерялся Алекс. – Я сказал что-нибудь не то?

Она молча покачала головой, ее глаза стали огромными и потемнели – этот тревожный признак не ускользнул от внимания Алекса.

– Или что-то натворил?

Губы Кэтрин на время лишили его возможности строить догадки. Поцелуй был дерзким, почти грубым. К тому времени как она отстранилась, в Алексе вспыхнуло желание.

– Прошу прощения, мадам, – сбивчиво произнес он, – но что я все-таки упустил?

– Вы не ответили на вопрос, сэр Невежа.

– За такой упрек я с радостью воздержусь от ответа еще раз.

Кэтрин яростно толкнула его в бок.

– Ты рассказывал о весьма лестных предложениях, но ни словом не упомянул, что они были слишком соблазнительны, чтобы отвергать их.

Он задержал взгляд на ее обольстительно пухлых губах.

– А если бы я сказал, что принял их все?

– Тогда я назвала бы тебя лжецом и хвастуном, – возразила Кэтрин. – А еще – извращенным, похотливым животным.

– Извращенным и похотливым? – Он насмешливо приподнял бровь. – Если рядом с тобой я не могу удержаться от объятий, это еще не значит, что я от всех требую такого же внимания.

– Еще не значит?

– С другой стороны, мне известно, что последствия физических лишений могут быть весьма серьезными. Граф Джованни Фандуччи – наглядный пример целительной и благотворной силы женского внимания. Когда мы познакомились с ним, нашим первым побуждением было спрятать от него подальше всех молоденьких девушек. Но после нескольких ночей с Огнеглазой Ритой...

– Кто такой граф Джованни Фандуччи и что это за Рита? – перебила Кэтрин.

– Граф добровольно присоединился к нам после битвы при Престонпансе и снискал уважение почти всей армии, когда перепил Струана Максорли, который протрезвел лишь через три дня. Граф не только сумел уложить нашего друга под стол, но и забрал выигрыш, Огнеглазую Риту, прозванную так потому, что...

– Не важно! Можешь не объяснять.

– Сказать по правде, я знаю о талантах Риты только с чужих слов.

– Ну разумеется!

– И не желаю убеждаться в них лично. Тем более что наш итальянец оказался отъявленным собственником – к огромному огорчению Струана.

– А я думала, Струан Максорли и Лорен... поладили.

Улыбка Алекса угасла.

– Мы все так считали. Особенно когда она вызвалась сопровождать клан в походе.

Кэтрин напряглась, забыв о шутках.

– Лорен с вами?

– Была с нами, – поправил Алекс, заметив опасный блеск в сузившихся глазах Кэтрин. – Она собиралась в Эдинбург. Там она родилась и еще в начале похода заявила, что хочет остаться в городе. Но насколько мне известно, накануне битвы при Престонпансе она ускользнула из лагеря, и с тех пор ее никто не видел.

Немного успокоившись, Кэтрин позволила мужу заключить ее в объятия, но воспоминания о Лорен Камерон помешали ей насладиться ими. Буйные рыжие волосы, загорелое лицо, янтарные глаза, дерзкие манеры... Лорен Камерон открыто бросала вызов всем, кто осмеливался соперничать с ней в борьбе за внимание Алекса. За прошедшие месяцы Кэтрин не раз с недовольством вспоминала ее пышную фигуру и откровенную чувственность.

– Эта гримаса – признак ревности или воспоминаний о вчерашнем ужине?

– Ты думаешь, я ревную? К этой... этой... Алекс засмеялся и прижал ладонь к ее губам.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но я даже не замечал Лорен, как и всех остальных. Видишь, что ты со мной сделала? Охолостила. Лишила лучшего, что может быть в жизни мужчины.

– Вот и хорошо. Значит, нам не придется ссориться.

– Но зачем лишать меня пищи и питья? И полудюжины ведер горячей воды, которые пришлись бы весьма кстати? Но если ты предпочитаешь видеть меня в постели грязным и потным...

– Боже мой! – спохватилась Кэтрин и вскочила. – Должно быть, ты умираешь с голоду!

– Я и вправду умирал, а теперь просто зверски хочу есть. Больше всего на свете я мечтал не только о тебе: мне представлялся увесистый ломоть говядины с жирной подливкой, ежевичный пирог прямо из духовки и ведра с горячей водой.

– Ты получишь все сразу, – пообещала Кэтрин, мимоходом поцеловав его в щеку. Обнаженная, она спрыгнула с кровати и босиком прошлепала в гардеробную. Ее длинные золотистые волосы раскачивались на каждом шагу, пряди блестели в солнечном свете. Алекс восхищенно любовался ее округлыми формами и удивительной грацией. В ней сочетались ум, красота и страсть – о чем еще он мог мечтать?