litbaza книги онлайнРоманыНесладкая жизнь - Маша Царева

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 54
Перейти на страницу:

– А что такое? Может укусить?

– Слишком длинный язык и чересчур богатое воображение. Сама увидишь… Каждое утро готовишь наши фирменные десерты. Которые пойдут в витрину. Если вечером что-то остается, мы это «списываем».

– То есть как? – изумилась Настя. – Хорошие пирожные выбрасываете, что ли? Мои тортики и три дня есть можно – не отравитесь.

Антон остановился и внимательно на нее посмотрел. Видимо, прикидывал, стоит ли повысить голос на еще не приступившего к работе нового повара или ограничиться снисходительным взглядом.

– Настенька, ты даже не представляешь, кто наши клиенты. Не буду перечислять фамилий, хотя большинство из них тебе наверняка знакомы. Но эти люди не будут есть позавчерашние тортики… Все наши их домой разбирают, тоже хорошо. Что ж, а теперь обустраивайся, знакомься с коллективом.

С расстояния пяти шагов Василиса могла показаться старшеклассницей – тоненькая, бледная, трогательно сутулая, с узкими плечами, не знавшими краски светло-русыми волосами и инфантильно белесыми ресницами. Тонкая, узкая, плоская. Однако вблизи становились заметными морщинки возле ее ясных серых глаз и скорбно опущенные уголки вечно обветренных губ. У нее была сухая кожа, коллекционирующая досадные отметинки неумолимого времени, словно волшебные талисманы. Ее нельзя было назвать ни красавицей, ни дурнушкой. Странное она производила впечатление: словно девочка-подросток начала увядать, не успев распуститься, расцвести.

У Василисы была странная манера одеваться: гибрид монашеского и богемного стиля. Юбки в пол, закрытые свитера и рубахи, запылившиеся разношенные боты, темные платки, которые она повязывала по-старушечьи, закрывая лоб. И массивные янтарные бусы, и резные костяные браслеты, и цыганские позвякивающие серьги из фальшивых монет. Когда Настя переступила порог десертной кухни, Василиса была там – сидела на подоконнике с томиком Гегеля, грызла яблоко и беспечно болтала ногами – эта инфантильная привычка никак не увязывалась с настороженным выражением ее немного крысиного лица.

– Значит, ты и есть новый повар, – насмешливо сказала она. – И, наверное, надеешься замуж за него выйти?

– За кого? – потрясенно переспросила Настя.

– За Антона, за кого же еще. Все хотят. Но запомни: не светит никому… Ну а меня, как ты уже поняла, зовут Василиса. Я завхоз, но иногда и официанткой выхожу. Кстати, чтобы ты сразу поняла, who is who: я пишу книгу.

– К-какую книгу? – Настя даже попятилась от такого напора. Ее всегда смущало нахальство в сочетании с патологической глупостью. Василиса почему-то производила впечатление дуры, несмотря на зачитанный томик Гегеля.

– «Москва антигламурная», – продекламировала она, торжественно и нараспев. – Это философский разоблачительный трактат.

Не давая ей опомниться, Василиса принялась с ходу выкладывать суть. Впоследствии Настя привыкла к этой ее манере: то набрасываться на собеседника с горячими монологами, то уходить в себя и на невинный вопрос «Как дела?» подозрительно отвечать: «А тебе-то что?»

Василиса ненавидела буржуазию. В глубине души Настя подозревала, что она вообще всех ненавидела. Но, как правило, ее желчная злость изливалась на посетителей кафе – богатых и праздных, легко тратящих деньги на никчемные, с Васиной точки зрения, мелочи вроде элитного белого чая (пятьдесят долларов за литровый чайничек) или дорогого вина (пятьсот долларов бутылка). «Я вот пью „Арбатское“, – возмущалась она. – И уверена, что оно ничуть не хуже всех этих „Вдов Клико“. Это же надувательство, потакать которому могут только тупые слизни!»

К слову, сводить концы с концами ей помогали чаевые, принимаемые от тех, кого она так люто ненавидела.

Настя замечала, что иногда Василиса, воровато оглядевшись по сторонам, наклонялась над тарелками и метко сплевывала в еду – в такие моменты спокойную гладь ее лица искажала девятибалльная волна внезапной ярости.

– Что… Что это ты делаешь? – оторопела Настя, впервые это увидев.

– Свершаю акт мщения, – невозмутимо ответила Василиса. – Об этом тоже будет в моей книге.

– Кому ты мстишь, мне, что ли? – на всякий случай уточнила она. – Ты же в мою еду плюешь, мною приготовленную!

Пузырчатая лужица Васиного плевка попала аккурат в середину ароматного карамельного пудинга. Пудинг было жаль до слез. Настя готовила его все утро, с любовью, самозабвенно.

– При чем здесь ты? – высокомерно передернула тощими плечами Василиса. – Победить гламур можно только тайным анархизмом.

– Тайный анархизм… – потрясенно повторила Настя. – Глупость какая-то.

Впрочем, у Насти не было времени выслушивать эти параноидальные бредни. Ее рабочий день длился двенадцать часов – такую норму она сама себе установила. Ей все казалось, что другие повара смотрят на нее косо – знаем, мол, таких, знаем, каким местом пробивают себе в жизни дорогу. Однако стоило им один раз попробовать ее чизкейк, как все вопросы были сняты. Все пришли к единогласному мнению, что у Насти Прялкиной – редкий талант.

Она подписалась на «Гастрономъ». Она стала постоянной посетительницей «Глобуса Гурмэ» и «Азбуки вкуса» и половину зарплаты спускала на изысканные деликатесы, которые, не жалея, тратила, чтобы учиться новым блюдам. В редкие свободные часы пробовала новые рецепты. Именно с Настиной подачи в меню кафе появились карамелизованная утка и картофельно-сырные шарики под соусом из трюфелей.

Вскоре ее стиль начали узнавать постоянные клиенты. Многим хотелось, чтобы для них готовила именно она. Настя металась от большой кухни к десертной, пытаясь всем угодить. И не испортить при этом отношения с коллективом, не вызвать своим рвением чью-нибудь случайную зависть. Сначала она брала уроки у других поваров – ее учили крутить роллы, правильно запекать крабов, чтобы корочка была хрустящей, а мясо внутри оставалось нежным, тающим на языке. Потом и сама Настя обучала других – как взбивать сливки, чтобы они были и густыми, и пышными, как правильно готовить штрудель и тирамису.

Единственным человеком, с кем она так и не смогла найти общий язык, оставалась Василиса.

Сначала Василиса невзлюбила Настины туфли, а потом и ее саму.

Как будто бы алые лаковые лодочки с весело цокающими каблучками были не просто обувью, а отвратительными наростами грибкового происхождения, изуродовавшими ноги Насти и пустившими споры в ее душу.

В конфликтах Прялкина не участвовала. Довольно быстро она поняла, что чему-то научиться можно даже у Василисы. Главное – внимательно слушать, что она говорит, и делать все с точностью до наоборот.

«Самое отвратительное – быть потреблядью», – говорила Василиса, закуривая.

После работы Настя отправилась в ГУМ и четыре часа бродила по роскошным бутикам. Купила блузу. Дорогущую – десять тысяч рублей. Насте до последнего момента не верилось, что она и в самом деле это делает – отсчитывает купюры, протягивает их продавщице. Ужас какой, но что поделаешь. Когда на следующий день она появилась в обновке, Антон восхищенно цокнул языком, а Василиса вдруг сделалась похожей на земноводное – остановившийся взгляд, тонкая нитка напряженных губ, мерно раздувающиеся ноздри.

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37 ... 54
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?