Она покачала головой:

— Лучше ты уходи. Приходи завтра.

Я встал, отряхнул брюки, чувствуя стыд и неловкость. Не зная, что еще сделать, полез в карман за деньгами. Протянул ей купюру в пятьдесят рэндов. Но сегодня впервые она не хотела брать от меня денег; казалось, даже их не замечала. Она вновь помотала головой. Ей требовалось что-то другое.

— Ты приходишь завтра ночью?

— Да.

— Ты обещаешь завтра?

— Да, — искренне сказал я, но она посмотрела на меня такими глазами, точно уличила во лжи.

Утро понедельника обычно начиналось с общего собрания в ординаторской. Теоретически оно проводилось для того, чтобы обсудить проблемы пациентов, проанализировать несколько конкретных случаев в целях улучшения нашей работы, поделиться идеями и проблемами с коллегами. На практике все делалось лишь для галочки. Устроив перекличку, доктор Нгема произносила несколько фраз, и все расходились.

Но на сей раз доктор Нгема сказала:

— Сегодня на повестке дня… особое сообщение.

Все мы уставились на нее. Нервно заерзав, она сделала жест Лоуренсу.

Тот выглядел солидно. Постарался одеться поэлегантнее, тщательно причесался, чтобы пряди блестели, лежали ровно. Накрахмаленный белый халат, стоявший на нем коробом, был застегнут до самого подбородка. Лоуренс встал, не выпуская из рук пачку каких-то листов.

— Э-э… Да. Благодарю вас. Я только хочу сказать, что в четверг… в этот четверг, в первой половине дня… я планирую выезд мобильной поликлиники в одну деревню неподалеку.

По комнате прокатилась волна изумления. Заскрипели стулья, зашуршали бумаги.

— Простите? — вопросила Клаудия.

— Поликлиника. Мы организуем мобильную поликлинику.

Хорхе прочистил горло:

— Не понимаю. Вы хотите?..

За общим безмолвием явно чувствовалось замешательство на грани паники. Голова Лоуренса слегка поникла. Он уставился в свои листочки, точно рассчитывая прочесть в них ответ.

Доктор Нгема кашлянула. Мы все обернулись к ней. Болезненно скривив рот, она проговорила:

— Эта идея… Эту идею выдвинул Лоуренс. Это… очень хорошая идея, я полагаю. Но, разумеется, она будет осуществляться на чисто добровольной основе. Если кто-то из вас захочет поехать и помочь, это будет…

— Очень любезно с его или с ее стороны, — подхватил Лоуренс — он все еще стоял.

— Сама я не смогу поехать, — сказала доктор Нгема. — Слишком напряженный график работы.

— Наверное, я должен кое-что объяснить, — сказал Лоуренс. — Я планирую что-то вроде презентации. Я еще не на сто процентов уверен, столько вариантов… но, думаю, следует начать с лекции о санитарии и гигиене, вы меня понимаете, затем перейти к ВИЧ и СПИДу. Следующий этап — раздача презервативов; на данный момент нам больше нечего раздавать, но в будущем что-нибудь да пришлют, не сомневаюсь. Э-э… затем люди поочередно будут подходить к нам, излагать, на что жалуются. Вот все, что мне пришло в голову. Да, ехать недалеко, это такая деревня неподалеку, название я сейчас запамятовал, где-то тут у меня записано…

Это заявление было встречено изумленным молчанием.

— Извините, пожалуйста! — воскликнула Клаудия. — Но для чего оно, это все? Для чего?

Лоуренс ответил:

— Мне кажется, так мы можем привлечь внимание к нашей больнице, напомнить людям о ее существовании. И сделать что-то реальное.

Зря он употребил это слово: безмолвие приобрело неприязненный оттенок. Когда Лоуренс опустился на стул, уровень энтузиазма в ординаторской упал до нулевой отметки.

Выждав несколько секунд, я поднял руку и сказал:

— Я всецело поддерживаю идею… инициативу Лоуренса. Однако боюсь, я не смогу принять участие.

И почувствовал на себе тяжелый взгляд Лоуренса.

— Почему же, Фрэнк? — спросила доктор Нгема.

— Мне нужно на несколько дней отлучиться. Семейные обстоятельства.

— Я не в курсе, что…

— Необходимость возникла только что, — сказал я. — Я собирался обсудить с вами этот вопрос после собрания.

В ординаторской воцарилась атмосфера какой-то всепобеждающей инертности. Люди медленно двинулись к выходу. Я выскочил в коридор первым, но на тропинке, ведущей к жилому корпусу, Лоуренс меня нагнал:

— Почему, Фрэнк, почему?

— Ничего, Лоуренс, не волнуйтесь. Когда наступит четверг, они воспылают энтузиазмом.

— Я не о них. Я знаю, мой план им не нравится. На них мне плевать. Но вы, Фрэнк… Почему вас там не будет?

— Лоуренс, я должен съездить в Преторию. Ничего поделать не могу, так уж сложилось. Нужно подписать договор о разводе.

— А-а…

Его глаза потухли. Развод, формальности — взрослые заботы. Неведомый ему мир.

— Что ж, очень жалко. Это была ваша идея, Фрэнк.

— Нет, не моя, — отрезал я с неожиданной для самого себя горячностью. — Идея целиком ваша.

— Но вы предложили именно эту деревню…

— Лоуренс, это была не идея. И даже не совет. Я просто ляпнул, что мне пришло в голову…

— А-а, — вздохнул он и, отстав от меня, побрел по тропинке, молча глядя в землю.

После обеда я пошел к доктору Нгеме. Она сидела у себя в кабинете и что-то писала. Дверь была распахнута настежь. Когда я появился, она прикрыла дверь и усадила меня в низкое кресло, а сама села напротив, лицом ко мне, как всегда при разговорах на личные темы.

Сказать ей было нечего. Сегодня мое осунувшееся, грустное лицо обеспечивало мне некую власть над всеми.

— Разумеется, Фрэнк, — сказала она, — я изменю график. Ни о чем не беспокойтесь.

Об отпуске я просил впервые за три года. Она погладила меня по плечу. Постаралась выказать сочувствие к страданиям, которых я не испытывал: фактически мой брак распался много лет назад.

— Если хотите, можете выехать хоть завтра. Я все улажу.

— Спасибо, я вам очень признателен.

— И вот еще что…

Наконец-то! Я хорошо запомнил ее таинственные намеки на вечеринке.

— Это связано с мобильной поликлиникой. Косвенно. Собственно, дело в должности.

— Должности?

— В этой должности. В моей должности. — Она подалась вперед. — В вашей должности, Фрэнк. Намечаются подвижки.

— Да? — Я уже столько раз слышал от нее эту фразу, что мог лишь устало изобразить воодушевление. — Это хорошо.

— Я надеюсь, теперь уже все точно. Подробностей пока разглашать не могу, но перспективы замечательные.

— Отличная новость, Рут. Очень рад слышать.