– Вполне. Она станет ожидать нас в Гупс-Хилл Мэнор, и, надеюсь, мы сможем порадовать ее хорошими новостями.

Уэнлок кивнул.

– Мы пройдем там, рядом с Вуденд-Хилл парком и ударим в левый фланг Йорков. Блокируем его, – Бофор нахмурился. – И станем удерживать сколь возможно. В этот момент наши основные силы атакуют Эдуарда.

День казался ему слишком ярким, к тому же где-то в затылке звенело на грани чувствительности. Боль наверняка только и ждала подходящего момента, чтобы впиться в голову, не следовало вчера пить.

Воспоминания о вечере и вине потянули за собой другие – о ночи. И уже из-за них на губах герцога Сомерсета расцвела блаженная улыбка. Маргарита Анжуйская, королева Англии и жена Генриха VI. Она недоступна для него, но думать об этом не хотелось совершенно. К тому же и у королев есть тайны и маленькие слабости. И пока сокровенной прихотью Ее Величества является Бофор, он сделает все возможное, лишь бы Ланкастеры сидели на троне.

– Правый фланг Йорка держит младший брат Эдуарда. Стяг с белым вепрем хорошо виден с наших позиций, – то ли доложил, то ли предупредил лорд Уэнлок.

– Именно потому вы и придете к нам на выручку в случае необходимости.

Грянул первый залп. Битва традиционно началась с перестрелки артиллерии. Затем в бой вступили лучники. Но ожидать окончания этой дуэли Сомерсет не стал. По его знаку запела труба, правый фланг выступил.

Следовало спешить. В конных битвах основную роль играла скорость. И преимуществом часто владел именно тот, кто атаковал первым. Это качественно отличало битвы на поле брани, например, от осады замка. Для благополучного захвата цитадели требовался перевес один к десяти.

Сомерсет пришпорил коня, увлекая за собой свой фланг. Взяв хороший разбег, они обходили войска Глостера, намереваясь ударить ему в тыл. Бофор уже слышал крики труб и представлял захваченных врасплох врагов. Конечно, всадники развернутся очень быстро. Но недостаточно. Первая же атака сметет передовую линию, и младший Йорк растеряет свое преимущество. Многие из его воинов будут убиты, возможно, умрет и он сам.

Впрочем, насчет молодого герцога у Сомерсета имелись планы несколько иного характера. Бофор не считал себя жестоким человеком, но хотел бы заиметь Глостера в полное свое распоряжение – для пыток и всякого рода изуверств. Слишком уж много тот доставил проблем. Очень уж хотелось сломать этого наглеца.

Возможно, он даже преподнесет мальчишку в дар своей королеве. Маргарита высоко оценит как сам этот жест, так и возможность лично поизмываться над врагом.

– Белый вепрь! – этот крик немедля оторвал Бофора от мыслей.

Оказалось, на пути его левого крыла попался небольшой отряд йоркистов. Их следовало смести. А главное, не дать уйти и предупредить Глостера!

Бофор потянулся к мечу: «Это не займет много времени… не должно занять».

Однако его люди увязали в йоркистах, словно неосторожный путник – в трясине. Врагов с каждым мгновением становилось все больше, но откуда те брались, герцог не мог понять. Теперь не только несколько его воинов – отбивался весь фланг. Люди Глостера напирали со всех сторон и очень быстро взяли их сначала в клещи, а потом и в кольцо.

Сомерсет озирался по сторонам, попеременно действуя мечом и щитом, уклоняясь и прижимаясь к конской гриве. Он взмок и почти задыхался. Искал хоть малейшую лазейку, но враги, казалось, были всюду. Прорваться через их строй не представлялось возможным.

Бофор оттолкнул щитом зарвавшегося йоркиста, ткнул мечом и сумел выбить противника из седла. Однако место того тотчас занял другой рыцарь: крупнее и более яростный.

Силы медленно покидали ланкастерских воинов, тогда как у йоркистов они, казалось, удваивались. Следовало пробиваться, иначе он сам ляжет на этом поле и погубит свой фланг. Положение становилось хуже еще и оттого, что враги наступали, а ланкастерцы пятились. Толчея мешала отбивать удары. Кони ржали и вскидывались, сталкиваясь крупами. Сосед справа внезапно вскинул руку к горлу и повалился на землю, хотя его никто не ранил, – Бофор видел это очень отчетливо.

Осиротевший жеребец тонко и нервно заржал. Засучил копытами, а наступив на хозяина, окончательно взбесился. Несколько раз он намеревался вскинуться на дыбы или сделать лансаду, но места не хватало. Наконец рванулся куда-то в сторону и вперед, проскользнул меж двух рослых воинов и оказался на свободе.

Герцог поторопился за ним, спеша, пока не исчезла прореха в рядах йоркистов. Вслед ему увязалось несколько всадников, а затем потянулись и остальные – те, кто еще мог держаться в седле. Вместе они смогли пробиться.

– Не ввязываться! – кричал Сомерсет. – За мной!

Он пришпорил коня, и тот припустил к видневшейся впереди роще что было сил. Бофор мог поклясться: никогда в жизни он не видел ничего лучше этих деревьев, этого высокого неба и солнца, лепившего вовсю. Уже через несколько мгновений его застиг недовольный вой трубы и голос одного из воинов.

– Они отступили! – проговорил тот, не веря неожиданной удаче.

Герцог не верил тоже, но старался не выдавать сомнений. Их едва не перебили. Не иначе мальчишка Йорк заманил их в тщательно спланированную ловушку. Но они вырвались – это главное.

Оставалось неясным, почему йоркисты выпустили их столь легко. Отчего в рядах загонщиков не оказалось самого Глостера. И где, дьявол его разорви, Уэнлок?! Вот кому Сомерсет собственноручно раскроит череп по возвращении! Впрочем, прежде всего следует вернуться в строй. И разобраться в диспозиции, побери ее черти…

Бофор не поверил собственным ушам, когда второй раз за сегодня услышал:

– Белый вепрь!

В голосе всадника, прокричавшего предупреждение, сквозил почти суеверный ужас.

– Глостер!

Младший Йорк не мог перенестись по воздуху в Вуденд-Хилл парк. И Сомерсет не поверил собственным глазам, когда увидел, как из рощи сыплются всадники и мчатся во весь опор на потрепанный отряд.

– Loyalty me lie!

Это стало последней каплей. Герцог натянул повод. Измученный жеребец всхлипнул, словно ребенок, но послушно развернулся и припустил обратно. От рощи и собственной армии. Бофор хранил верность Ланкастерам и своей королеве, но погибать он не хотел. Да и не имела бы смысла его смерть.

* * *

Сомерсет во главе нескольких всадников мчался в сторону Тьюксбери и не помышлял более ни о каком сражении. Утомленные кони еле переставляли ноги. Время от времени герцог оглядывался и стискивал зубы от переполняющей его злости.

Под слепящими солнечными лучами жеребец Глостера казался золотым, огнем горели доспехи. Младший Йорк сильно оторвался от своего отряда, и Бофор даже понадеялся вступить с ним в схватку. Пока подоспеют оставшиеся йоркисты, они сумеют убить мальчишку.

– Проклятие, – простонал Сомерсет, когда увидел, как враг отворачивает в сторону.