– Это теперь только он один знает, – ответил Ермаков. – Тебе это, полковник, ни к чему. Я ведь сразу сказал, подробностей о моей жизни не жди. Тебе убийца Репиной нужен – вот об этом и думай!

– Я только об этом и думаю, – заметил Гуров. – Только пока все без толку… А между Столбуновым и Томилиным были такие же доверительные отношения? Душу друг другу изливали?

– Вряд ли, – мотнул головой Ермаков. – Встречались, конечно, но… Андрюха очень свое место потерять боялся. Только ради этого и жил. Ясно, я ему как кость в горле был. Поэтому, когда представилась возможность, он от меня постарался отделаться раз и навсегда.

– Что ты имеешь в виду? – спросил Гуров. – То ты говоришь, что Томилин как бы здесь и ни при чем, то вдруг заявляешь, что он избавиться от тебя хотел…

– Тут нет никакого противоречия, – ответил Ермаков. – Но ведь ты сам про это сказал – нож-то он мне подбросил! Больше некому, а он как раз на дачу накануне приезжал – я все еще гадал, чего это он вдруг? Только вот какая закавыка – сам Андрюха не мог бабу убить – да еще ножом! Нет, это исключено. Из огнестрельного еще куда ни шло. А ножом – тут навык нужен. Я знаю, что говорю… Поэтому не свой он мне нож подкинул, а чей-то. Попросили его. Я полагаю, что где-то обсуждался примерно такой вопрос – на кого ментов натравить, чтобы от себя подозрения отвести. И тут Андрюхе пришло в голову, что лучше моей кандидатуры не найти. И репутация у меня подходящая, и в милиции меня никто не знает, и ему полное облегчение, потому что он-то лучше других знал, что живым я не дамся. То, что вы меня взяли, полковник, – это ваше везение и мое пьянство, конечно… Не тот я стал, сдал маленько.

– Ну, у каждой медали две стороны, – добродушно заметил Гуров. – Кто-то сдал, кто-то принял… Зато нашим женам на похороны тратиться не пришлось. И у тебя возможность поквитаться появилась. С тем, кто этого заслуживает…

– А кто заслуживает, полковник? – хитро прищурился Ермаков. – Я ведь не знаю, кто Андрюхе «фас» сказал.

– Так уж и не знаешь? – недоверчиво спросил Гуров. – Ты же говорил, что для него служба важнее всего на свете. Из этого какой вывод?

– Вывод-то правильный, – сказал Ермаков. – Только тебе ведь не голый вывод надо, а с фамилией, верно? И с уликами в придачу. А вот с этим, как я понимаю, у нас с тобой туго.

– С этим туго, – согласился Гуров. – Зато появилась одна мыслишка. Если ее реализовать, твой Андрюха сам может попасть в ловушку. Вот слушай…

Генерал Орлов был сердит до крайности. Он возбужденно расхаживал по кабинету и, заложив руки в карманы брюк, метал громы и молнии. Гуров и Крячко, сидевшие за длинным столом, предназначенным для заседаний, стоически выдерживали обрушивающиеся на них потоки генеральского гнева.

– Вы вообще сами понимаете, что за авантюру задумали? И на что меня, старого дурака, толкаете? А если этот тип навострит лыжи? Мы, между прочим, вообще пока не знаем, с кем имеем дело! Вот дали на него сведения в военную прокуратуру и в ФСБ, а что получим в ответ – неизвестно. А вы мне предлагаете такое!.. Нет, это положительно невозможно! Нет, нет и нет! Не желаю ничего больше слышать!

Он с грохотом отодвинул кресло и сел за стол. С тем же демонстративным раздражением закурил сигарету и, повернувшись спиной к подчиненным, выпустил в сторону открытого окна огромный клуб табачного дыма. Гуров и Крячко переглянулись.

– Послушай, Петр! – воспользовавшись образовавшейся паузой, тут же сказал Гуров. – А ведь ты совершенно не прав!

– Я?! Я не прав?! – Генерал круто развернулся и изумленно уставился на Гурова. – И в чем же, позвольте узнать, моя неправота заключается?

Гуров невозмутимо выдержал его взгляд и принялся, не торопясь, загибать пальцы.

– Во-первых, никакая это не авантюра, – сказал он. – А что-то вроде рыбной ловли на живца. Во-вторых, ничем это нам не грозит. Ермаков навострить лыжи не сможет при самом горячем желании. На одной ноге далеко не убежишь. Полковнику Крячко практически придется носить его на руках – как младенца.

– Почему вся грязная работа достается мне? – вставил слово Крячко. – Ты его подстрелил, ты и носи на руках! Где социальная справедливость?

– Мы будем оба носить его на руках, – сказал Гуров. – Устраивает? Ну а если серьезно, то у нас нет лучшего выхода, Петр! Ты прекрасно видишь, с каким пиететом относится прокуратура к военным. Ну, допросит Мышкин Томилина, ну, предъявит ему показания Ермакова – если таковые вообще появятся… Томилин просто скажет, что ему об этом ничего не известно, что никуда он Ермакова не пристраивал и вообще видит его впервые за много лет. Генерал Репин вообще будет допрошен формально. И кончится тем, что убийство Репиной все-таки повесят на Ермакова…

– А ты не допускаешь, что это будет справедливо? – зловеще спросил Орлов.

– Не допускаю, – покачал головой Гуров. – Убийство Репиной было подготовлено. Даже если допустить невероятное и убийца Ермаков, то все равно он должен был выполнять чей-то заказ. Но это был не он – за каким чертом тогда его совали бы нам в глаза? А риск, что он расколется на допросе?

– Красиво поешь, – усмехнулся Орлов. – Ну а на что, собственно, ты рассчитываешь со своей авантюрой?

– Пойми, Петр, Репину убили не профессиональные преступники. Ее убили люди из ее круга. И сейчас они чувствуют себя очень неуютно. Достаточно выдернуть единственную карту, и обрушится весь карточный домик, который они выстроили. До сих пор их спасала снисходительность власти. Но психологической атаки они не выдержат, поверь мне!

– А если выдержат?

Гуров пожал плечами.

– И в этом случае ничего страшного не случится. Заключенный вернется на свое место – только и всего. Никто ничего не успеет понять.

– Не смогут они выдержать нашей атаки! – авторитетно заявил Крячко. – Томилин сразу поплывет. Ты только представь, какой его ждет шок – человек, которого он сдал, бежит из тюрьмы!

– И у него нет никакой другой цели, кроме как отомстить! – добавил Гуров. – Нам пока неизвестно, что на совести у Ермакова, но сдается мне, что судьба у него весьма непростая. И если бы меня попросили охарактеризовать его одним словом, я бы выбрал слово «головорез».

– Ну, хорошо. Ермаков бежит из тюрьмы. Связывается с Томилиным. Предлагает ему встретиться. А дальше-то что? – спросил Орлов.

– А вот мы и посмотрим – что, – сказал Крячко.

– Томилин будет вынужден принимать срочные меры, – пояснил Гуров. – Он же понимает, что его жизнь в опасности. Договориться с Ермаковым не удастся. Ему придется убрать его. Вряд ли такой поступок ему по зубам. Вот тогда и появится человек, который расправился с Репиной. Не думаю, что у этих деятелей большой выбор киллеров.

– Ну, допустим, появится, – скептически заметил Орлов. – А дальше? Неужели ты полагаешь, что я позволю тебе поставить под пулю заключенного, которого выпустят из тюрьмы под мое честное слово?