Хальмейер пригласил Кэролайн к себе в девять часов утра, как только приехал в клинику. Главный врач был странно возбужден. Он не переставая ходил по своему рабочему кабинету и то и дело потирал свои костлявые руки.

— Что ж, доктор Бернетт, мы подошли к финалу нашего очередного эксперимента, — заявил Хальмейер, глядя себе под ноги. — Подготовьте вашего русского подопечного сегодня к двенадцати часам. Мы проведем последний тест.

— Хорошо, — ответила Бернетт и вовремя остановилась, чтобы не задать вопрос, который может поставить под угрозу попытку ее освобождения.

Задавать вопрос о своей дальнейшей судьбе сейчас было в высшей мере необдуманно. Если этот тип в обличье ученого заподозрит что-нибудь, то Кэролайн сегодня же запрут в такую же палату, в какой находится этот русский. Нужно протянуть время любым способом, решила Бернетт.

— Хорошо, — снова повторила она, — только мне кажется, доктор Хальмейер, что мы немного спешим. Больной еще не совсем оправился после полученных травм, его организм ослаблен. Нам следует продолжить курс реабилитации.

— Что вы так беспокоитесь о нем? — неожиданно злым голосом спросил Хальмейер. — Он, что, ваш родственник? Это одноразовый материал! Либо у нас получилось, либо не получилось. Его крепкое здоровье абсолютно ни на что не влияет. Мне нужна только его голова. Так что прекратите эти разговоры и готовьте пациента. А после тестов нам с вами нужно будет многое обсудить. Не смею больше задерживать.

Кэролайн кивнула головой и молча вышла из кабинета. «Значит, времени у меня осталось совсем мало, — поняла Кэролайн. — Значит, моя судьба зависит от сегодняшнего дня». Быстрым шагом, чуть не сбивая с ног встречный персонал, она спешила в палату к русскому. Опомнившись, Кэролайн сбавила шаг. «Не нужно, чтобы кто-то заметил, что я спешу, что я взволнована. Слишком многое поставлено на карту».

— Доброе утро, Андрэ, — поздоровалась Кэролайн, войдя в палату к Шадрину. — Как вы сегодня себя чувствуете?

— Нормально, — ответил Шадрин, насторожившись, но стараясь лицом не выдать своего напряжения. Он ждал каких-то изменений и событий, а врач сегодня была слишком доброжелательной.

— Вы помните, как меня зовут, Андрэ? — снова спросила Бернетт, усаживаясь напротив Шадрина.

— Да, Кэролайн Бернетт. Вы мой лечащий врач.

— Хорошо. Постарайтесь сосредоточиться, Андрэ, на том, что я вам сейчас буду говорить. Это очень важно. Важно и для меня, и для вас. Я ведь давно заметила, что вы нам подыгрываете. Ваше сознание затуманено не до такой степени, как вы стараетесь показать. Наверняка вы многое вспомнили из своей прошлой жизни, поняли многое из того, что здесь происходит. Ведь так?

— Я вас не понимаю, — ответил Шадрин, постаравшись придать своему голосу бесстрастную интонацию.

— Наверняка понимаете, — убежденно заявила Бернетт, — но мне не доверяете. И это понятно. Возможно, ваше доверие ко мне появится после того, что я вам расскажу. Здесь проводят опыты по воздействию на сознание людей с помощью современных нанотехнологий. Я специалист в этой области и попала сюда случайно, точнее, меня похитили, потому что этим людям нужен такой специалист, как я. Видите, я такой же пленник, как и вы, только у меня немного больше свободы.

Шадрин слушал, стараясь не выдать своего волнения. Сейчас он получал ответы на часть своих вопросов, но стоило ли верить этой женщине? Этот разговор мог быть частью дьявольского плана ее хозяев. Андрей Васильевич старался ничем не выдать своей заинтересованности, он смотрел на женщину равнодушным спокойным взглядом, как будто тема разговора его совсем не трогала.

— Я не знаю конечных целей этих экспериментов, но думаю, что проводятся они не для чистой науки, а для практического применения в самое ближайшее время. Возможно, для проведения террористических актов. С помощью определенных препаратов, вводимых определенным образом в организм человека, можно добиться полного подчинения воли подопытного. Можно заставить его совершить абсолютно любой поступок — убить, взорвать, все, что угодно. Человек при этом будет воспринимать данное ему задание как единственную и самую важную цель всей его жизни. Он совершит порученное во что бы то ни стало. А если при этом он еще и обладает опытом и подготовкой, как, например, у вас, Андрэ, то это очень страшное оружие в руках международных негодяев. Ведь во всем остальном закодированный человек ничем не будет отличаться от других людей. Он будет разговаривать, есть, пить, спать, извините, заниматься любовью с понравившейся ему женщиной. Но при всем при этом он будет продвигаться к своей тайной цели, тщательно скрывая ее от окружающих. Это будет его идеей фикс. Его нельзя будет остановить методами убеждения. Он не будет испытывать страха смерти, мук совести. Он ни под какими пытками не сможет выдать место и методику его подготовки. Предыдущие опыты были не совсем удачными. Раньше люди, подвергшиеся такому воздействию, вели себя как зомби, как роботы. Их можно было отличить от других людей по не совсем адекватному поведению. Кодировка часто давала сбои, и тогда срабатывал контрольный код на самоуничтожение. Кстати, этот код должен сработать как в случае захвата террориста спецслужбами, так и в случае успешного выполнения миссии, если остаешься при этом жив.

Шадрин с трудом сдерживался, чтобы не сморщиться от большого напряжения, которое он испытывал. Ему было еще трудновато думать, и он прилагал большие усилия, чтобы удерживать сознание в нужном русле. Возможно, что частично еще действовал тот самый код, о котором говорила Бернетт, запрещающий Шадрину думать о воздействии на его сознание и вспоминать свое прошлое. Но сейчас бороться с этими установками ему было уже гораздо легче, чем раньше. И чем больше Шадрин размышлял, тем проще ему было освобождаться от постороннего вмешательства в его волю и сознание.

— Я выяснила, Андрэ, причины неудач именно с вами, — продолжала рассказывать Бернетт. — Лекарства, с помощью которых мне удалось так быстро восстановить ваш организм, и способ их введения существенно снижали действие дьявольского препарата доктора Хальмейера. Происходит его постепенное разрушение в вашем организме. Я давно поняла, что вы многое понимаете и осознаете, что вы многое вспомнили из вашей прошлой жизни. Не могу не удержаться от похвалы! Вы так искусно имитировали то состояние, в котором должны были находиться, что никто не заподозрил неудачи в вашем случае. Вам, Андрэ, остается только поверить мне, другого выхода у вас нет. Если я провокатор и расскажу о своем открытии доктору Хальмейеру, то вас подвергнут таким тестам, что вы не сможете скрыть того, что не находитесь больше под контролем. Но я не провокатор, я такая же жертва, как и вы. Меня ждет ваша участь, потому что после того, что я здесь узнала, меня никто не выпустит отсюда живой.

Шадрин пришел к этой мысли еще в самом начале. Верить или не верить этой женщине, было вопросом номер один. И она сейчас легко доказала ему, что верить ей придется, это для него тоже единственный выход. Можно прикидываться зомбированным до последнего, а потом сбежать и сдаться своим, когда его отправят на какое-нибудь террористическое задание. Но вряд ли его отправят без последней тщательной проверки. Наверняка, прежде чем выпускать Шадрина, эти «медики» протестируют его по полной программе. Не сможет он досконально сыграть свою роль, потому что не имеет полного представления, как должен вести себя человек, находящийся полностью под контролем.