меня похвалили, – с сарказмом отмечаю я, проходя дальше в дом. Рассматриваю безликий декор и продуманное расположение каждого предмета. Большие вазы, изящные чаши и растения обеспечивают отсутствие индивидуальности, о которой я говорю. Возможно, Хаксли даже не знает о существовании половины этих аксессуаров.

Из холла мы попадаем в большую комнату со сводчатыми потолками, обшитыми белыми досками и слегка затемненными деревянными балками. В доме нет ярких цветов, он оформлен только в оттенках белого, с вкраплениями черного и зеленого от растений, которые, я уверена, Хаксли даже не поливает. Кухня огромная. Посередине стол с мраморной столешницей и черными шкафами по всей длине помещения, а верхние и нижние шкафы вдоль стен уже белые с современной черной фурнитурой. Просто кухня мечты, и я уверена, если бы Келси увидела этот дом, у нее потекли бы слюнки.

– Ты можешь брать все, что есть на кухне. Мой повар заранее готовит блюда и ставит их в холодильник. Если у тебя есть какие-либо пожелания, просто дай мне знать, и я прослежу, чтобы их приготовили.

– Я сама могу приготовить себе еду.

– Тебе стоит напомнить еще раз, что ты моя невеста?

Поворачиваюсь к Хаксли, он стоит, засунув руки в карманы, и выглядит менее уверенно, чем обычно, пока я рассматриваю его дом. Я наклоняюсь к нему и шепчу:

– Фальшивая невеста.

Игнорируя мое замечание, он сообщает:

– В доме все открыто. Что мое, то твое.

– Ого, и никаких настойчивых советов держаться подальше от западного крыла? – Хаксли непонимающе хмурится. – Ну, знаешь, как в «Красавице и Чудовище».

– Ты сравниваешь меня с Чудовищем?

– Не совсем. Кажется, он обращался со своей пленницей более подобающим образом.

– Мне это не кажется забавным.

– Надо же, какой сюрприз. – Я подхожу к холодильнику. Открываю одну из огромных дверей. Как Хаксли и говорил, в холодильнике лежат полностью готовые блюда с подписанными сверху датами. Боже, вот что бывает, когда у тебя есть деньги.

– Тебе нравится брюссельская капуста? – спрашиваю я, видя большой запас этого овоща в контейнерах.

– Она полезна для тебя.

– Ну надо же. – Закрываю холодильник: – Где моя комната? – И тут внезапно замираю. – Подожди… нам придется жить в одной комнате? – Поднимаю руку. – Потому что именно тут я проведу черту. Ни за что не буду делить с тобой кровать. Мне нужно собственное пространство.

– Сюда, – говорит он, направляясь к лестнице, расположенной рядом с большой гостиной.

– Это не ответ. Мы спим в одной постели? Скажу тебе прямо сейчас – ты этого не захочешь. Я люблю спать голой.

– Мне это не в тягость, – бормочет Хаксли, поднимаясь по лестнице.

– Это был комплимент? – интересуюсь я, следуя за ним. – Ты хочешь сказать, что у меня красивое тело? Подожди… не важно. Не будь извращенцем.

– Я не извращенец. Это ты завела разговор о сне голышом.

– Я пытаюсь объяснить, почему не очень хороша в постели. – Замолкаю, потом продолжаю: – Подожди, я не это имела в виду. На самом деле я хороша в постели. Я знаю, как с помощью рук довести мужчину до блаженства. Волшебные, так про них говорили раньше. В сексуальном плане я хороший партнер, что надо. Фантастически делаю минет, если тебе интересно.

– Мне не интересно.

– Ну, я такая. Меня совсем не смущает моя сексуальность. И мне нравятся острые ощущения. Но когда дело доходит до сна – не до секса, а до сна – вот тогда все идет наперекосяк. Я сплю беспорядочно, поперек кровати. Легко могу пнуть человека, чтобы он подвинулся, и я не обнимаюсь. Так что знаешь… делить с тобой кровать и комнату – не самая лучшая идея.

Когда мы доходим до верха лестницы, Хаксли поворачивает направо и идет дальше по длинному коридору.

– Ты слышал меня?

– Я тебя слышал.

Я догоняю его.

– Тогда почему ты мне не отвечаешь?

– Потому что твоя непрекращающаяся болтовня меня раздражает.

– Ого, а ты настоящий придурок, – сообщаю я, когда он открывает дверь слева.

Захожу в комнату и сразу же теряю дар речи при виде современной светлой кровати с балдахином, которая манит прилечь на мягкое белье и пушистые подушки. У изножья кровати расположена скамья с подушками, а напротив – камин с двумя современными черными стульями в стиле середины прошлого века, стоящими под углом к пламени. Справа находится ванная комната, которая, я уверена, отделана мрамором, как и кухня. Но что действительно привлекает мое внимание, так это комод под большим окном, выходящим на лужайку перед домом. Потому что на нем лежат три моих дилдо. Одна розовый, один фиолетовый и член на присоске, который я недавно купила.

Боже правый, что они там делают? И кто, черт возьми, их трогал?

Бросаю взгляд на Хаксли, и, к моему несчастью, он тоже смотрит на мою коллекцию для самоудовлетворения.

– Твой персонал распаковал мои вещи?

– Да, – подтверждает он.

– Похоже, они наткнулись на мои дамские игрушки.

– Так ты их называешь? – спрашивает Хаксли.

– Могу называть «дилдо», если тебе так привычнее. Хотя, наверное, их наличие не очень хороший для тебя знак, да? – Пихаю его локтем. – Ну, знаешь, ведь предполагается, что ты должен удовлетворять меня.

– Для них в этом нет ничего нового. Они знают, что у меня есть игрушки.

Э-э-э… что?

Я правильно расслышала? У Хаксли Кейна есть игрушки? Вот это поворот.

– Что? Где? – Быстро оглядываюсь. – Ты прячешь их в тумбочках? – Подхожу к одной и открываю ее, но там пусто.

– Это не моя комната.

Я выпрямляюсь.

– Подожди, так мы не будем жить в одной комнате?

– Нет. Моя комната прямо напротив.

– Понятно. – Скрещиваю руки на груди. – И что об этом подумают твои сотрудники?

– Их проинформировали, что мы соблюдаем целибат до свадьбы.

Я громко фыркаю и прикрываю рот.

– Уверена, они от души посмеялись.

– С чего бы? – спрашивает Хаксли.

– Знаешь… – Взмах руки. – Разве ты не приводишь женщин домой?

– Нет.

– Ну что ж. – Обдумываю услышанное. – Ну, думаю, это хорошо для меня. Не нужно притворяться, что твоя любовь сходить налево не беспокоит меня.

Он подходит ко мне и впивается пальцами в мое плечо там, где оно соединяется с шеей. Этот жест не только приковывает мое внимание, но и мешает мне нормально дышать.

– Давай проясним одну вещь. – В голосе Хаксли звенит угроза. – Я не хожу налево, никогда так не делал и не буду. И я подписал с тобой контракт. А значит, я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне, пока мы не выполним обязательства в рамках нашего соглашения. Понимаешь?

Его слова доходят до моего разума, их смысл достаточно ясен.

Он больше ни на кого не будет смотреть, ни с кем