– Ты можешь и сам проверить, Руа, черт побери, – говорит она.

Тощий смотрит на Эзру в ожидании указаний. Эзра снова поглощен фильмом, но выделяет секунду, чтобы стрельнуть одним глазом на Элси, сопроводив это кивком в сторону кухни. Элси соскакивает с дивана в вихре резких движений и выхватывает черный брусок из рук Руа.

– Чертовы тупицы, – говорит она.

Она натягивает улыбку для Августа и меня.

– Мальчишки, хотите сходить выбрать себе лимонада?

Мы смотрим на Лайла. Он одобрительно кивает, и мы следуем за ней в кухню.

Руа передает пиво Эзре, Лайлу и Тедди.

– Когда уже вы, квинслендцы, научитесь привозить другое пиво, а не это чертово «Четыре икса горькое», – ворчит Эзра.

– Мы и привезли другое, – говорит Тедди, усаживаясь на трехместный диван смотреть «Конана-варвара». – Мы привезли «Четыре икса бочковое».

Уже почти час дня. Мы едим картофельные эскалопы в закусочной на «Морукской Волшебной миле», участке шоссе, ведущем в Моруку, в пятнадцати минутах езды от Джамбори-Хайтс. Здесь тянется полоса дилерских автомобильных центров, куда народ из Брисбена приезжает покупать себе машины, которые разнятся по качеству и престижу от «Во всех наших автомобилях имеются подушки безопасности» до «Во всех наших автомобилях имеются лобовые стекла». Мы сидим за белым круглым пластиковым столом и поглощаем из разодранных коричневых бумажных оберток помятые картофельные эскалопы, говяжьи крокеты, рыбные палочки, крупные ярко-желтые «дим-симы» и горячие чипсы, поджаренные в старом масле, так что они выглядят как согнутые сигаретные окурки и на вкус примерно такие же.

– Кто-нибудь будет последний крокет? – спрашивает Тедди.

Тедди единственный, кто ел говяжьи крокеты. Тедди всегда единственный, кто ест говяжьи крокеты.

– Все твои, Тедди, – говорю я.

Мы с Августом пьем из фиолетовых банок лимонад «Киркс Пасито», наш второй любимый безалкогольный напиток. Это Дрищ подсадил нас на «Пасито». Он не пьет никаких других газировок, кроме «Киркс», потому что напитки «Киркс» – наши, из Квинсленда, и он говорит, что знал старого парня, работавшего в изначальной компании «Киркс», которая тогда называлась «Хелидонская компания минеральных вод» и сделала себе имя в 1880-х годах, разливая целебные родниковые воды из Хелидона, недалеко от Тувумбы. Местные аборигены говорили, что они придают им силы, необходимые для того, чтобы отгонять любые жадные души, которые могут захотеть воспользоваться их значительными запасами питьевой воды. Я никогда не пробовал природные родниковые воды Хелидона, но сомневаюсь, что они могут состязаться со сладкой, восстанавливающей силы ледяной сарсапариллой.

– У Элси там стоял лимонад «Биг Сарс», – говорю я, выборочно обкусывая картофельный эскалоп в попытках создать очертания Австралии. – У нее целая полка для баночек безалкогольных напитков. Целый ряд разных «Киркс». «Лимонный сквош». «Крем-сода». «Имбирный эль Олд Стоуни». Я могу все назвать.

Лайл сворачивает очередную самокрутку с «Белым быком».

– А ты видел что-нибудь еще, Капитан Подробность, когда вы с Элси прошли в кухню? – спрашивает он.

– Да, видел кучу всего, – киваю я. – У нее в холодильнике целая нераскрытая пачка бисквитов «Айсед ВоВо» на полке над лотками для овощей. Я полагаю, они ели барбекю из ресторана «Риббетс» прошлым вечером, поскольку на полке над бисквитами стояла серебристая коробка для еды навынос, и хотя на коробке была крышка, и я не мог видеть, что внутри, я понял, что это «Риббетс», так как заметил соус для барбекю «Риббетс», пролившийся через край коробки, а этот соус по виду отличается от всех прочих соусов для барбекю.

Лайл закуривает свернутую самокрутку.

– А ты заметил хоть какие-то подробности, которые не связаны с тем, что лежит у Элси в холодильнике? – спрашивает он, поворачивая голову вправо, чтобы не обкуривать эскалопы.

– Да, кучу всего, – отвечаю я, засовывая в рот сразу три чипсины, теперь остывших и потерявших хрусткость. – Там на стене висело какое-то оружие маори над кухонной скамейкой, и я спросил Элси, что это такое, и она сказала, что оно называется mere. Это нечто вроде большой плоской дубинки в форме листа, сделанной из чего-то, что называется «зеленый камень», и оно передавалось от поколения к поколению в ее семье. И она стояла возле раковины, аккуратно разрезая обертку на твоем героиновом брикете, выверяя кухонные весы на столе рядом с мойкой; и попутно рассказывала мне об ужасных делах своего прапрапрапрадеда, Хамиоры, которые он натворил этой дубинкой. О том, что был когда-то вождь по имени Марама из другого племени, которое всегда притесняло и запугивало племя Хамиоры, и когда Хамиора пришел в штаб-квартиру этого вождя, своего противника, то…

– Я и не знал, что у вождей древних майорийцев имелись штаб-квартиры, – замечает Тедди.

– В хижину, в хижину он к нему пришел! – поясняю я. – В большую хижину вождя соперников. И вот когда Хамиора пришел к Мараме в хижину, то вражеский вождь начал смеяться над размерами и формой дубинки Хамиоры, потому что она выглядела такой же безобидной, как скалка, которой можно раскатывать тесто для печенья или что-то вроде того; а Хамиора стоял в центре толпы этих враждебных воинов, когда Марама подшучивал над ним и подстрекал своих людей смеяться и шутить над семейным оружием Хамиоры, и Хамиора начал хохотать вместе с ними; а затем Хамиора – быстрее, чем вы успеете произнести фразу «печенье с джемом», – проломил Мараме голову своим семейным оружием, над которым они все так смеялись.

Я подцепляю небольшой «дим-сим».

– Старый Хамиора владел своей зеленой дубинкой так же, как Вив Ричардс[24] владеет крикетной битой, и он отрабатывал этот особый удар с точным движением предплечья, когда бьешь кого-то по кумполу и в момент удара делаешь дубинкой резкий поворот.

Я отрываю верх маленького «дим-сима» одним быстрым движением.

– Он снес Мараме верхушку черепа одним ударом, и остальная часть того племени была настолько ошеломлена увиденным, что не успела схватиться за оружие, когда остальные люди Хамиоры – все дальние родственники Элси по большому счету – выскочили из кустов и напали на потрясенных врагов.

Я бросаю оторванную верхушку «дим-сима» себе в рот.

– И вот Элси рассказывает мне эту историю, а сама осторожно распаковывает «дурь» и не смотрит, где в это время мои глаза, а я иногда вставляю что-то вроде «Неужто правда?» или «Не может быыыыыть!», вроде как я действительно увлечен рассказом, но в то же время мои глаза шарят по всей кухне в поисках мелких деталей. Правый глаз там, где ему и положено быть, но у меня разработан левый глаз, и он мечется повсюду, изучая обстановку.

Лайл с Тедди обмениваются короткими взглядами. Лайл качает головой.