— Как пожелаете. Я молчу.

— Самая серьезная ошибка, мой дорогой друг, — рассуждать, не имея фактов. Но уже тогда, когда мы впервые вошли в Лавингтон-Корт, вчера вечером, я увидел проблеск истины.

— Но что именно вы увидели?

Холмс повернулся и зашагал к нашей гостинице, к уютному огню… и на ходу, пожав плечами, сказал:

— Я увидел бледную, прекрасную женщину, спускающуюся по лестнице… и она была точно такой, какой я однажды видел ее на сцене. Вы разве забыли другое старинное поместье и его владелицу — леди Макбет?..

Жена моя подхватила легкую простуду, и, согласно записи в ежедневнике, нам в тот день, 12 апреля 1888 года, неожиданно пришлось стать участниками весьма драматической истории и создать тем самым очередную нешуточную проблему для нашего друга, мистера Шерлока Холмса.

Я, кажется, уже где-то упоминал, что занимался медицинской практикой в районе Паддингтона. Будучи человеком молодым и энергичным, я привык вставать рано и вот в восемь утра был уже внизу и, к неудовольствию служанки, разводил в камине огонь, как вдруг в дверь позвонили.

Очевидно, у пациента были веские причины обратиться к врачу в столь ранний час. Я отворил дверь, в прихожую ворвались яркие лучи апрельского солнца, и я увидел на пороге моего скромного жилища девушку. Я был поражен не только ее молодостью и красотой, но и страшной бледностью. Лицо ее выражало необычайное волнение.

— Доктор Уотсон? — спросила она, приподнимая вуаль.

— К вашим услугам, мадам.

— Пожалуйста, простите за столь раннее вторжение. Я пришла… я пришла…

— Может, лучше пройти в приемную? — Я помог юной леди подняться по ступенькам, продолжая разглядывать ее. На пациентов всегда производит сильное впечатление, когда врач дедуктивным способом определяет симптомы, а следовательно, и недуг еще до того, как больной открыл рот. — Довольно теплая погода для этого времени года, — заметил я, когда мы подошли к дверям приемной. — Однако всегда есть шанс подхватить простуду, особенно если комната не защищена от сквозняков и…

Это безобидное замечание произвело самое неожиданное впечатление. Секунду-другую посетительница смотрела на меня широко раскрытыми серыми глазами, а затем воскликнула:

— Запертая комната! О Бог мой, запертая комната!

Этот крик разнесся по всему дому, а потом она вдруг пошатнулась и рухнула на коврик перед камином в глубоком обмороке.

Не на шутку перепугавшись, я налил из графина воды, добавил в нее немного бренди, поднял девушку, осторожно усадил ее в кресло и заставил выпить несколько глотков. Очевидно, этот отчаянный крик поднял жену с постели, она спустилась и зашла к нам в приемную.

— Господи, Джон, что здесь такое… — Но тут она увидела пациентку и воскликнула: — Да это же Кора Мюррей!

— Ты знакома с этой юной леди?

— Знакома? Еще бы. Я знала Кору Мюррей еще в Индии. Наши отцы были добрыми старыми друзьями. И потом я переписывалась с ней, уже после того, как мы с тобой поженились.

— Ты писала ей в Индию?

— Нет-нет, теперь она живет в Англии. Кора — близкая подруга Элеоноры Гранд, которая столь неожиданно вышла замуж за полковника Уорбертона. Кора живет вместе с полковником Уорбертоном и его женой на Кембридж-террас. — Тут наша посетительница открыла наконец глаза. Моя жена похлопала ее по руке. — Вот и хорошо, Кора, умница, — сказала она. — А я как раз говорила мужу, что ты живешь на Кембридж-террас с полковником и миссис Уорбертон.

— Уже нет! — истерически воскликнула мисс Мюррей. — Полковник Уорбертон мертв, его жена тяжело ранена, наверное, тоже умирает в эту самую минуту! Стоило мне увидеть, как они лежат там бледные, как сама смерть, я сразу же поняла: полковник просто сошел с ума. В него вселилось безумие! Иначе зачем бы он стал стрелять сначала в жену, а потом в себя в этой наглухо запертой комнате? До сих пор не верится, что он совершил столь чудовищный поступок!..

Кора схватила мою жену за руку, впилась в нее обеими руками и умоляюще подняла на меня глаза:

— О, доктор Уотсон, я так на вас надеюсь! Только вы можете мне помочь. Вы и ваш друг, мистер Шерлок Холмс!

Думаю, вы представляете, с каким изумлением выслушали мы с женой известие об этом трагическом происшествии.

— Но ведь вы сами только что сказали, что полковник Уорбертон мертв, — пробормотал я.

— Да, но теперь тень падает на его доброе имя. Ах, понимаю, это совершенно бессмысленная, безнадежная затея…

— Безнадежных ситуаций не бывает, Кора, — утешила ее моя жена. — Что ты собираешься предпринять, Джон?

— Предпринять? — Я взглянул на часы. — Как это что? Взять кеб и немедленно мчаться на Бейкер-стрит! Как раз застанем Холмса перед завтраком.

Как я и предполагал, Шерлок Холмс мрачно ожидал завтрака, в комнате кисловато пахло табаком после первой выкуренной им трубки, впрочем, она безнадежно пропахла им уже давно. В столь неожиданном появлении мисс Мюррей, сопровождаемой мною в этот ранний час, он не увидел ничего необычного, хоть и был настроен несколько ворчливо.

— Дело в том, Холмс, — начал я, — что сегодня утром ко мне…

— Сам вижу, мой дорогой друг, — сказал он. — И прошу вас, не горячитесь. Вечно вы портите этим все дело. — Тут Холмс заметил, в каком удрученном состоянии пребывает мисс Мюррей, и строгое лицо его смягчилось.

— И вот что еще, — добавил он. — Прежде чем приступить к обсуждению того, что вызвало такой шок у юной леди, вам обоим не помешает позавтракать.

И Холмс не разрешил нам вымолвить ни слова до тех пор, пока я не заставил себя немного поесть. Мисс Мюррей притронулась лишь к чашке кофе.

— Гм, — разочарованно буркнул Холмс, когда наша прелестная клиентка поведала ему то же, что и чуть раньше мне. — Да, прискорбное событие, можно даже сказать, настоящая трагедия, мадам. Вот только не вижу, чем могу тут помочь. Полковник Уорбертон определенно потерял рассудок: сначала стреляет в жену, потом — в себя. Полагаю, эти факты не подлежат сомнению?

Мисс Мюррей тихо застонала.

— К сожалению, нет. Хотя сначала мы надеялись, что это дело рук грабителя.

— Вы надеялись, что это было делом рук грабителя?

Меня задел язвительный тон Холмса, хотя причина, на мой взгляд, была очевидна. Едва миновал месяц с тех пор, как моего старого друга перехитрила и обставила по всем статьям миссис Годфри Нортон, она же Ирэн Адлер, что самым отрицательным образом сказалось на его отношении к женскому полу в целом.

— Послушайте, Холмс, — довольно резко возразил я, — мисс Мюррей лишь хочет сказать, что только вторжение грабителя и убийцы могло бы объяснить случившееся, спасти доброе имя полковника, снять с него обвинения в таких тяжких грехах, как убийство и самоубийство. Полагаю, вы не должны упрекать ее в небрежном подборе слов.