– Даже не думай, что тебя может вытошнить! – приказал он, надежно удерживая несчастную женщину.

Однако в этот момент корабль испытал сильнейший крен, так как первые валы Тихого океана уже врывались в пролив. Ни Иеруша, ни усилия Эбнера не смогли преодолеть приступа дурноты, и женщину вырвало.

– Миссис Хейл! – разгневанно воскликнул священник, зажимая супруге рот свободной рукой. Но и этот призыв не по действовал, и женщина окончательно загубила белье на своей койке. – Вы сделали это нарочно! – сердито пробурчал Эбнер.

– Супруг мой, мне очень плохо, – еле слышно проскулила Иеруша. Мольба её наконец-то произвела впечатление на Эбнера, и он, приведя в порядок постель, заботливо уложил на неё жену.

– Я вовсе не желаю мучить вас, мой дорогой товарищ, – объяснял священник. – Но эти бананы посланы нам самим Господом. Посмотрите! – С этими словами он сорвал один из желтых плодов, которые сам успел возненавидеть, и целиком съел его, даже не поморщившись.

– Меня сейчас опять стошнит! – еле успела выкрикнуть Иеруша, и Эбнеру снова пришлось приводить её постель в по рядок.

На следующее утро оказалось, что "Фетида" достигла оконечности Острова Отчаяния, тем самым успешно преодолев процентов Магелланова пролива. Оставалось лишь миновать короткий узкий проход мимо Четырех Евангелистов – грозных безжизненных скал, охранявших вход в пролив с запада.

На рассвете ?? января года, во вторник, маленький бриг вышел из-под защиты берегов Острова Отчаяния, чтобы проверить свои силы в схватке со штормовыми водоворотами, образованными встречей двух океанских течений: с запада – тихоокеанского, и с востока – атлантического. Как и предупреждал капитан китобойного судна, попутные ветры, несшие "Фетиду" к её цели, в этом месте превратились в шторм такой силы, которого не испытывал ни один моряк на бриге.

Грозные валы с Тихого океана с огромной силой врывались в узкий проход, словно желая смести все на своем пути, в то время как волны оставшейся позади Атлантики, точно взбешенные терьеры, метались вокруг брига, дробя воду на десятки микроскопических океанов: каждый со своим течением и направлением ветра. Когда суденышко приблизилось к этому ужасному водовороту, капитан Джандерс приказал:

– Всем наверх и привязаться покрепче!

Матросы быстро разобрали обрезки линя, чтобы обвязать их вокруг талии и груди, наспех сооружая также временные петли, которые давали опору для рук. И "Фетида", наглухо задраив люки, рванулась вперед.

* * *

Первые пятнадцать минут бриг швыряло так, будто все терьеры моря, перестав терзать друг друга, объединились в своей ярости и обрушились на кораблик. "Фетиду" то вздымало вверх, то она проваливалась между валами, то её начинало валять с борта на борт, то бросало вперед, то оттаскивало назад. Болтанка приняла такие масштабы, что если бы кто-нибудь из оставшихся наверху не был привязан, его моментально смыло бы в море.

– Вы наблюдаете за Евангелистами, мистер Коллинз? – перекрывая грохот бури, крикнул капитан Джандерс.

– Да, сэр.

– Мы можем пройти рядом с ними?

– Нет, сэр.

– Тогда придется чуть довернуть и нестись на всех парусах.

– Но здесь полно скал, сэр!

"Фетида" развернулась почти на месте и, поймав ветер, устремилась назад к острову Отчаяния, как раненное морское животное. Даже больные, лежавшие на койках, не могли удержаться, так их трясло и подбрасывало.

Неожиданно качка стихла: капитан Джандерс ухитрился укрыть корабль в бухточке, формой напоминавшей рыболовный крючок. Каждое утро в течение недели Эбнер Хейл, Джон Уиппл, ещё двое миссионеров в сопровождении четверых крепких матросов отправлялись на шлюпке в море, вытягивая за собой канаты, закрепленные в носовой части "Фетиды" . У самой крайней оконечности бухты они закрепляли канаты и возвращались обратно.

Кабестаны брига приходили в движение, канаты напрягались, и корабль постепенно подтягивался к главному проходу из бухты. Каждый день "Фетида" аккуратно высовывала бушприт из-за скал, чтобы оценить состояние океана. Предприняв несколько героических попыток прорваться вперед, она затем возвращалась в прежнюю позицию для осмотра полученных повреждений. Волнение оставалось все столь же грандиозным, и казалось, что конца ему не предвидится. Матросы занимались мелким ремонтом, недоумевая, почему их капитан не хочет направиться к Мысу Доброй Надежды. Но каждый вечер непреклонный Джандерс торжественно клялся команде: "Завтра, наконец, мы вырвемся на свободу". В журнале он записал: "?? января, вторник. Предпринята очередная попытка. Огромные валы с Тихого океана сталкиваются с такими же из Атлантики, и зрелище просто пугает. Волны такой высоты, что их не одолеет ни один корабль. Пришлось вернуться в ту же бухту".

?? января ветер сменил направление на западное, что впоследствии должно было помочь кораблю справиться с роковым участком прохода. Атлантика перестала волноваться так сильно, и вода в Тихом океане также немного успокоилась. Правда, непосредственным эффектом смены направления ветра стало временное усиление бури, поэтому несколько дней капитан и думать не смел о том, чтобы выйти в море. "Фетида" оставалась привязанной в своей уютной бухточке с берегами в форме рыболовного крючка. Капитан Джандерс вместе с мистером Колинзом, Эбнером Хейлом и Джоном Уипплом взобрались на не большой холм, с которого можно было наблюдать за местом встречи вод обоих океанов. И хотя с этой точки не было видно Четырех Евангелистов, мореплаватели прекрасно представляли себе, где они находятся. Изучая форму гигантских водяных валов, Эбнер заметил, обращаясь к капитану:

– Вам не приходило в голову, сэр, что вам никак не удается прорваться вперед исключительно по воле Божьей?

На этот раз Джандерс даже не стал сердиться.

– Я готов рассмотреть любые теории, лишь бы мне покорилась эта последняя сложная миля.

– Вчера вечером я подумал вот о чем, – продолжал Эбнер. – Ваш корабль стал проклят именно из-за того, что вы упорно не желаете расстаться со своими мирскими романами.

Мистер Коллинз с изумлением посмотрел на молодого человека и уже собирался ответить что-то одновременно обидное и остроумное, но Джандерс опередил своего помощника:

– И к какому выводу вы пришли, преподобный Хейл?

– Если все миссионеры станут молиться, в результате чего кораблю удастся пройти этот последний барьер на пути, может быть, тогда вы согласитесь распрощаться со своей литературой и как капитан, судну которого необходимо присутствие Бога, не откажетесь принять несколько книг лично от меня?

– Обещаю вам, что поступлю именно так, – торжественно произнес Джандерс. И свидетелями этой клятвы стали четверо людей, стоявших на вершине холма, возвышавшегося на самом краю света. Когда миссионеры удалились, Джандерс поспешил объяснить свое поведение старшему помощнику: – Я полон решимости пройти этот сложный участок пути. Никогда раньше при встрече с Мысом Горн мне не приходилось видеть, чтобы море так бушевало. И ещё вот что. Можете называть меня суеверным, дело ваше, но священник на борту – плохая примета для корабля. А у нас на "Фетиде" их – одиннадцать. И если они могут быть причиной наших неудач, может быть, они постараются сделать так, чтобы нам, наконец, повезло? Я согласен на все.