Юра увидел, что Липучка, которую преследовали те же наваждения, качнулась навстречу монстру, и он успел схватить ее.

– Пусти меня, пусти! Я тебя ненавижу! – Лена отбивалась, царапала брата, рвалась из круга света, но потом, опомнившись, заплакала.

– То, что было материализовано с помощью страха, теперь может быть дематериализовано с помощью отваги! – объявил вдруг Суп.

– Почему ты так думаешь?

– Я понял, что он подпитывается вашим ужасом, – объяснил робот. – Когда вы боитесь его чуточку меньше, я вижу лишь контуры монстра. Это чудовище материально лишь потому, что вы его боитесь. Если бы хаос имел над вами власть, кроме той части, которую вы сами ему над собой даете, он давно бы уничтожил вас и вобрал бы вас в себя.

«Нет, не слушай его! Ты уже наш, твои страхи стали нашей жизнью. Мы так долго были в небытии, что не можем теперь в него возвращаться. Здесь только пустота и мы, мы и пустота. И еще – наша ненависть. Стань нашим телом, подчинись нам! Не сопротивляйся, отдай нам свой разум, отдай нам всего себя! Ты будешь в хаосе, где нет реальности, где сон и явь слились в одно, где любые твои фантазии сбываются и ты становишься богом на час, а потом вновь низвергаешься в бездну!»

– Кто вы такие?

«Мы души тех, кто убил друг друга в последнюю галактическую войну. Мы те, кто не может преодолеть в себе ненависти, не может забыть того, что мы видели. Мы души убийц, убитых другими убийцами! Мы не знаем, кто мы, не помним наших имен, но люто ненавидим друг друга».

– А ну пошли вон! Я не боюсь вас! У вас нет надо мной, над нами власти! Вы всего лишь жалкие призраки. Если я послушаю вас, то со мной станет то же, что с этим скелетом под пультом! Убирайтесь прочь! – крикнул мальчик.

В сознании у него зазвучали скрежещущие, полные ненависти голоса, а потом возникли резкая боль и тоска. Липучка вырывалась у Юры из рук, и только с помощью Супа удавалось ее сдерживать. Внезапно монстр разогнался и прыгнул прямо в круг света, взвыв от боли. Он почти уже дотянулся до ребят, и запах паленого мяса стал невыносимым, но в этот момент Суп врубил на полную мощность встроенный в него прожектор.

Попав в поток яркого света, чудовище перекувырнулось и распалось. Но даже его части все еще продолжали, шипя от ярости, ползти к ребятам. Тут Юра подбежал к стене у входа в отсек и, ударив по квадратному датчику, включил верхний свет и одновременное затемнение купола.

Стены обсерватории мгновенно стали непрозрачными, разноцветные смерчи заклубились в последний раз, свиваясь в тонкие змейки, а потом все рассеялось.

Исчез и неубиваемый монстр, распавшийся на части, и кровавые пятна на полу – все испарилось, только противный паленый запах оставался еще какое-то время, но потом вентиляторы развеяли его.

– Вот и нет больше неубиваемого монстра, имя которому СТРАХ, – сказал робот-сыщик.

– Мы победили его светом твоего прожектора, – сказала Липучка.

– Нет. Свет только помог нам увидеть, что в действительности представляет собой страх, – не соглашался Суп. – На самом деле вы победили его потому, что перестали бояться, решились открыто посмотреть на него и бросить монстру вызов. Обычно люди делают это долго, всю жизнь, сейчас же под влиянием сверхобстоятельств вы сделали это очень быстро. Ну и естественно, вам помог самый великий сыщик Вселенной, хоть ему и неудобно напоминать об этом. Кстати, вы заметили, что я деликатно говорю о себе в третьем лице...

– Суп, давно хотел задать тебе вопрос... – перебил его Юра.

– Ну, спрашивай... – великодушно разрешил тот.

– Суп, скажи, у вас, у роботов, скромность – это что такое?

– Понятия не имею, никогда ее не видел, – развел сыщик руками. – Может быть, у обычных роботов это – микросхема или программа. Но думаю, что у меня скромность – это врожденное качество.

И Суп замолчал, выдержав эффектную паузу, во время которой он выглядел как самый самодовольный робот во Вселенной. Потом он поманил к себе ребят и сказал шепотом:

– К тому же я заметил странную закономерность. Если я сам себя не похвалю, то почему-то никто другой не догадается это сделать. Вот мне и приходится порой, вопреки своей скромности, заниматься саморекламой.

В соседнем отсеке послышался грохот, загремели какие-то кастрюли, а потом звонкий голос Фельды возмущенно произнес:

– Гробус, кретин, зачем ты это опрокинул? Я же велела тебе вести себя тихо!

– Я нечаянно, – виновато прогудел киборг. – Чего оно тут стоит прямо на пути?

– Его бесполезно воспитывать, хозяйка, – послышался шипящий бас питона. – Он такой дурак, что хихикает, когда слышит слово «ответственность».

– Я тебя узлом завяжу, говорящий шланг! – взревел Гробус.

– Хватит! – крикнула Фельда. – Проверьте этот уровень! Главное – не подпустить их к оружейным палубам, а теперь марш! Принесите мне пустую голову этого сыщика-недотепы, она как раз пригодится как горшок для цветов.

– Хорошо, хозяйка, будет сделано. Я разнесу его, как только увижу, – пообещал Робус-Гробус.

– Ну и дела! – проворчал Суп недовольно. – Все перепуталось в этом мире! Вместо того чтобы сыщик догонял преступников, теперь преступники догоняют меня и моих помощников.

Услышав, что их преследователи совсем близко, робот, Юра и Липучка выскользнули из обсерватории через небольшой резервный люк, который вел в соседний навигационный отсек. Здесь стояли пульты космической связи, но ими нельзя было пользоваться, пока звездолет находился в гиперпространстве, и сыщик это понимал.

– Куда мы теперь? – спросил Юра.

– Куда? Надо подумать... – Гусеничный робот остановился и сосредоточенно скрестил на груди выдвижные руки. – Я не очень хорошо знаю звездолеты этой системы, но если они смогли попасть сюда при заблокированном пневмолифте, значит, между уровнями есть еще какие-то дополнительные переходы. Возможно, через двигательный отсек или через оружейные башни.

– Значит, мы теперь в оружейные башни? – воодушевившись, спросила Липучка.

Она испытывала истинный и не свойственный девочке ее возраста интерес ко всякого рода вооружению, а компьютерные «стрелялки» только усиливали ее любопытство.

Люк соседней обсерватории раздвинулся, и в обсерваторию ворвались Фельда и два ее спутника.

– Да они тут весело провели время, – сказала колдунья, рассматривая покореженные стены и вывороченные из ячеек приборы, на которые натыкался неубиваемый монстр.

– Это все мартышка, – высказался питон. – Я боюсь ее, хозяйка. Когда смотрю на нее, то весь начинаю дрожать до кончика хвоста.

– Не знала, что она такая противная и хищная. На первый взгляд самая обычная девчонка, – рассеянно сказала Фельда. – А на кого она похожа?

– На вас, хозяйка, – смущенно ответил Давило, а Робус-Гробус едва не развалился на запчасти от смеха.