Когда она снова пришла в себя, то обнаружила, что лежит на небольшом диване в гостиной, обложенная подушками, а рядом в кресле сидит Элджи, упираясь ладонями в колени, и смотрит на нее из-под полуопущенных ресниц.

— Как ты себя чувствуешь?

Джейн с трудом узнала его голос, в нем не слышалось былой самоуверенности, да и говорил он до странности тихо.

— Еще не знаю…

Осторожно приподняв голову, Джейн обвела взглядом комнату, которая показалась ей до странности изменившейся, только она не могла понять, что именно в ней изменилось.

— Может, хочешь воды или кофе? Или чего-нибудь покрепче?

— Нет, ничего…

И тут ее осенило — в комнате ничего не изменилось!

— Эта комната! Элджи… я… узнаю ее. Я была здесь раньше… с…

— С Бертраном?

Элджи понял, что она пыталась сказать. Подойдя к ней, он взял ее ладони в свои и сел рядом на диван.

— Джейн, любимая, что-нибудь еще вспомнила?

— Не знаю…

Она боялась обращаться к обновленному сознанию, голова еще болела, как только-только затянувшаяся рана.

— Помню, что находилась в этой комнате с Дэнни и Бертраном, потом мы вышли… и сели в машину… это было поздно вечером… — Зрачки ее расширились. — Дэнни тоже был в машине! — Ее охватил внезапный приступ панического ужаса.

— Да, он был в машине, но не пострадал, — поспешил заверить ее Элджи. — Он лежал в коляске, закрепленной на заднем сиденье. Основной удар пришелся со стороны водителя. А что было раньше, ты вспомнила? Где вы познакомились с Бертраном?

— На свадьбе Кэтлин.

Джейн говорила медленно, ей приходилось справляться с разом нахлынувшими воспоминаниями, которые вызывали целый ворох мыслей и чувств, доводивших ее до состояния полной растерянности.

— Он был приятелем Аллана… мужа Кэтлин. Кажется, они вместе учились в университете, только Бертран проучился всего год.

Элджи нахмурился и кивнул.

— Да, он провалился на экзаменах… Учеба никогда не увлекала Бертрана, но ему нравилась студенческая жизнь, и он уговорил отца выделить ему содержание на новый курс обучения, который, по его словам, был более подходящим для него. А когда он и там провалился, то решил стать художником, а потом, кажется, журналистом… Боюсь, трудолюбие и усидчивость не были главными чертами его характера.

Джейн тяжело вздохнула. Элджи мгновенно выпустил ее ладони.

— Извини, я забыл, что он был тебе небезразличен.

Что-то в его интонации задело Джейн. Она села повыше, облокотившись на подушки, и озабоченно посмотрела на него,

— Ты чего-то не договариваешь. Судя по твоей интонации, ты не очень-то в это веришь.

Элджи нервно взъерошил волосы, запустив в них обе руки.

— Я не знаю, как ты относилась… что ты думала о моем брате. Честно говоря, меня это не интересует. Зато я знаю, что он думал о тебе. Он мне говорил…

— И что он тебе говорил?

Элджи вдруг сорвался с места и стал расхаживать по комнате, словно тигр в клетке.

Обеспокоенная его поведением и не зная, в чем причина, Джейн тоже встала, подошла к нему и тронула его за локоть, заставив остановиться.

— Я спросила… что он рассказывал тебе обо мне? — Судя по выражению лица Элджи, ничего хорошего, поняла она. — И все же тебе придется рассказать мне, — настаивала Джейн. — Ты ведь знаешь, я от тебя не отстану, пока не ответишь на мой вопрос. Так что Бертран говорил тебе обо мне?

Лицо Элджи вдруг разгладилось и превратилось в маску безразличия, в то время как пальцами он выбивал дробь у себя на бедре. Джейн стало не по себе.

— Он говорил, что ты всего лишь дешевая потаскуха. — Элджи бросил ей в лицо эти слова с такой резкостью, словно они жгли его. — Что ты подцепила его на свадьбе, когда напилась шампанского и ничего не соображала, что ты повисла на нем и откровенно дала понять, что готова тотчас отправиться с ним в постель.

Наверное, его рассказ оскорбил бы Джейн, если б она услышала его до того, как к ней вернулась память. Но поскольку она уже вспомнила, что из себя представлял Бертран Мартинелли, то даже не расстроилась. Единственное, что мучило и причиняло ей сердечную боль, так это сам Элджи, который поверил словам брата. Он и сейчас верит, об этом говорил его презрительный взгляд, брезгливый изгиб губ.

— Что еще он говорил тебе?

Неужели это ее голос? Такой холодный, жесткий, тихий и напряженный?

Элджи снова принялся мерить шагами комнату. Вот он остановился и постоял у камина, потом снова повернулся к ней.

— Он говорил, что ваша близость ограничилась одной ночью. Что уже на следующее утро он пожалел об этом и вернулся в Нью-Йорк, полагая, что больше никогда не увидит тебя. Но…

— Но я разыскала его, — закончила вместо него фразу Джейн, воспользовавшись паузой, которую сделал Элджи. — Я появилась у него на пороге и сообщила ему, что беременна и что он отец будущего ребенка? Потребовала у него материальной поддержки, в противном случае … что? Пригрозила ему шантажом? Он так рассказал?

— Нет.

— Нет? — удивилась Джейн. Она была уверена, что Бертран именно так должен был изложить историю их отношений, представив ее в самом черном свете, а себя невинной жертвой.

— На самом деле он рассказал, что ты разыскала его, но появилась у него уже с ребенком, заявив, что ребенок его, и предложила ему выкупить малыша за два миллиона долларов.

Такое обвинение в голове у Джейн не умещалось. Какой безбожный, злобный наговор!

— Он сказал, что я хотела продать Дэнни?! Моего ребенка, которого я вынашивала под сердцем девять месяцев?!

— Он сказал, что ты разузнала, как богат наш отец и… я. Что вначале ты не собиралась рожать, но потом придумала этот план и решила аборт не делать. Что…

— Хватит! — закричала она. — Все это ложь! Такого никогда не было и быть не могло! Никогда! Ни при каких обстоятельствах! Ты слышишь меня? — Из глаз у нее брызнули слезы. Не в силах сдержать их, она закрыла лицо руками, досадуя, что проявляет слабость под его холодным обвиняющим взглядом. — Никогда! — повторила она сквозь слезы.

Воцарилось молчание. Она слышала тяжелое дыхание Элджи.

— Тогда, может, ты расскажешь, как все было? Джейн… — Удивительно нежным движением он отвел ее ладони от залитого слезами лица и приподнял его за подбородок к себе. Карие глаза Джейн встретились с беспокойным пристальным взглядом его янтарных глаз. — Расскажи мне, что произошло на самом деле.

Когда его глаза, глубокие и взволнованные, смотрели вот так, прямо ей в душу, она таяла и чувствовала потребность все ему рассказать и полностью довериться. Она готова была ему простить все — обиды, гнев, одиночество, предательство… Предательство? Простить? Нет! Какая забывчивость! Элджи можно доверять еще меньше, чем его злобному эгоистичному братцу. Не он ли лгал ей все время? Он-то с самого начала знал, что Дэнни ее сын, ее малыш… Они оба хороши, эти братцы Мартинелли, предали, оболгали ее. Она вспомнила, как жестоко обошелся с ней Бертран, именно поэтому сознание вообще исключило его из памяти. Но предательство Элджи разбило ей сердце.