— Мое мнение, как ни странно, разделяет большая часть населения Мексики. Но боюсь, все это не имеет значения для власть имущих. Надеюсь, однако, что вы не вздумаете посетить Мексику, пока все не кончится и слишком много опасностей подстерегает ни в чем не повинных гостей из-за границы.

— Что значит «пока все не кончится»?

На виске Джинни забилась жилка, и девушка сказала себе, что этот гнев — ярость из-за того, что он смеет советовать ей.

— Мистер Морган, не такому, как вы, предупреждать об опасности, которой, по-видимому, вообще не существует, — французская армия легко справится с горсткой крестьян, да к тому же невооруженных. И кроме того, — голос Джинни против воли поднялся до визга, — если я решу посетить Мексику, можете быть уверены, что так и сделаю, не спрашивая ни у кого разрешения.

— Мексика, если хотите знать, в состояний войны, — процедил Морган сквозь стиснутые зубы. — Видели ли вы когда-нибудь войну, мэм? Или ее последствия? Могу заверить, что, если начнется, стрельба, никто не обратит внимания, куда летят пули — в мужчину или женщину. И кроме того, мексиканцы по горло сыты иностранцами — не пройдет и года, как сторонники Хуареса снова войдут в правительство, и мне ненавистна сама мысль о том, что такую красавицу, как вы, могут попросту поставить к стенке — а именно так и случится, если у вас хватит глупости, чтобы отправиться в Мексику в такое время.

— Значит, вы подслушивали! Отвратительно! Как вы посмели подкрасться и подслушивать чужой разговор?!

Лицо Моргана потемнело от гнева, из глаз, казалась, вырвалось синее пламя.

— Проклятие! Делайте что хотите! И поскольку не желаю вступать в борьбу с вашим… поклонником, думаю, мне лучше уйти, прежде чем совершу поступок, о котором позже придется жалеть.

Карл Хоскинс подошел как раз в тот момент, когда Стив, повернувшись, рассерженно устремился в темноту. Карл уже раскрыл рот, чтобы бросить какую-то уничтожающую реплику, но при взгляде на Моргана едва не отпрянул — таким зловещим было выражение глаз этого… полукровки.

Время для драки было явно неподходящим, но Карл поклялся, что настанет день, когда он разделается со Стивом Морганом!

Увидев раскрасневшуюся Джинни, глаза которой были полны слез. Карл едва не изменил свое решение и не набродился на Моргана прямо сейчас.

— Джинни! Что случилось? Что он сказал вам?! Клянусь небом, если он чем-то расстроил вас, я…

— Ради Бога, Карл, к чему такой гневный вид?! — Джинни говорила резче, чем намеревалась, и тут же раздраженно прикусила губу. Как глупо было позволить ему довести ее до такого состояния! Вот уж, должно быть, веселится сейчас при мысли о том, как легко смог расстроить Джинни.

Прядь бледно-золотых волос упала на лоб. Нетерпеливо пригладив ее, Джинни постаралась говорить как можно мягче:

— О Карл, простите! Не хотела набрасываться на вас… просто… это был глупый спор. Боюсь, что позволила увлечь себя в ненужную перепалку и потеряла терпение.

Карл, умиротворенный, опустился на землю рядом с девушкой, сжал ее руки и принялся нежно гладить, словно пытаясь снять напряжение.

— Не могу видеть вас в таком состоянии, Джинни. Подумать только, как он посмел обидеть вас! Я велю ему держаться подальше… такие люди хуже любого зверя. Морган — неподходящая компания для леди! Почему он так действует вам на нервы?

Но Джинни раздраженно вырвала руки:

— Думаете, я поощряю его? Зачем? В жизни не встречала человека, вызывающего у меня столь искреннее отвращение! И если вы считаете…

Карл изумленно уставился на Джинни и, нахмурившись, поспешно, почти грубо перебил ее:

— Джинни, Джинни! Что на вас нашло? Я не делал никаких намеков. Знаю, что вы ненавидите этого человека почти как я! Пожалуйста, милая, не надо ссориться!

Джинни постаралась взять себя в руки:

— Простите, Карл., . Клянусь, не знаю, что это со мной.

Должно быть, из-за грозы. Если бы пошел дождь…

— Карл не мог устоять против мольбы в огромных глазах, блестящих от непролитых слез, молча помог ей встать на ноги и проводил к фургону. Он был удивлен и обрадован, когда, вместо того чтобы покорно принять его поцелуй, Джинни обняла его и тесно прижалась всем телом.

— Поцелуй меня еще раз. Карл, поцелуй… я так испугана сегодня, так одинока… Если бы ты мог остаться, поговорить…

Со стоном, в котором слышались страсть и сожаление, Карл нагнул голову и безумным поцелуем впился в губы девушки, чувствуя, что больше не выдержит.

«Боже, — думал он, — она сама не знает, о чем просит. Я хочу ее… хочу обладать ею… Неужели она не понимает, что делает со мной?»

Знай Карл, что Джинни поверх его плеча мельком увидела Стива, беседующего с Пако в тени одного из фургонов, раздражение его еще больше усилилось бы.

Обезумев от неожиданного поступка Джинни и подавляемого желания, он почти внес ее в фургон, в котором хранились мебель Сони и коробки с хозяйственной утварью. Но его ждало разочарование. Оказавшись в темноте, Джинни почему-то немедленно охладела к Карлу и, хотя позволила ему лечь рядом и слегка коснуться ее груди через тонкую ткань платья, вскоре тихо запротестовала, уверяя, что боится, не знает, что на нее нашло, и он должен вести себя прилично…

Они пробыли в фургоне всего десять минут, причем все это время Джинни почти истерически, бессвязно объясняла, как напугана громом и взволнована мыслью о путешествии по Мексике, и наконец нерешительно сказала, что будет скучать по нему.

— Но вы, конечно, забудете меня. К тому времени как мы вернемся, найдете другую даму сердца… Все мужчины таковы.

И несмотря на все его протесты, уверения в том, что Карл любит ее и просит стать его женой, Джинни пробормотала только:

— Подождем и увидим… нужно сначала увериться, не так ли?..

К тому времени как Карл проводил Джинни к Соне, настроение у него было хуже некуда.

Гроза разразилась ночью, но не успокоила разгулявшиеся нервы поселенцев.

Казалось, малейший повод ведет к ссоре! Повар выругал Зека Мартина, Соня и Джинни обменялись колкими фразами, когда девушка возвратилась слишком поздно. Соня предупредила, что такое поведение может легко испортить репутацию, а Джинни, резко возразив, что была с Карлом, а не со Стивом, преувеличенно ласково осведомилась, уж не ревнует ли мачеха. Обе поджали губы и, отвернувшись друг от друга, остаток ночи провели в молчании, хотя уснуть не могли — мешал стук дождя по холсту, обтягивающему фургон.

Труднее всего было запрячь мулов под проливным дождем. Папаша Уилкинс сыпал проклятиями, обвиняя ковбоев во всех грехах. Подъехавший Карл Хоскинс потребовал немедленно отправляться в путь, заявив, что иначе скот может взбеситься и потоптать людей. Уилкинс только открыл рот, чтобы выругаться, но тут в лагерь, разъяренный словно дьявол, ворвался Стив Морган.