— Будешь много трындеть, превращу в мандавошку, — лениво отмахнулся отдавший лучшие силы сеансу магии Богдухан, — думать надо, его менты допрашивать будут, а у него кровавые мозоли на руках.

Машину загрузили за неполных два часа. Фил остался с директором, Толик остался в кабине, фуре отперли внешние ворота, фура тяжело тронулась с места, оставляя узоры на выездах из луж, сделала полукруг и взяла курс на Лодейное Поле. Ворон взмыл выше троллейбусных проводов и отправился следом дозорным.

— Отбой тревоги? — вернулся запиравший ворота Фил.

— Сколько? — робко спросил директор секретаршу.

Секретарша сняла очки, будто кандалы:

— Он ушел, не назвав сумму премии.

— Машенька, с тобой все в порядке? — робко тронул ее за локоток Георгий Семенович и непроизвольно облизал губы.

Он надеялся, что опять между ними проскочит та самая — сумасшедшая — искра, но до судорог корчившая их всего пару часов назад страсть не возвращалась, будто Мэри Поппинс, она словно умотала в Лодейное Поле вместе со Злаками.

— Богдухан дал мне еще одно поручение, — осторожно высвобождая локоть, потупилась вернувшаяся в себя секретарша, ведь теперь начальником снова был Георгий Семенович… А еще предстояло переварить произошедшее между ними на дежурном липком кожаном диване, и придумать, как к этому относиться, и заготовить заранее сказку для мужа, если он вдруг вернулся с полдороги, и…

* * *

— Бздым! — сказала притаившаяся под электроплитой гитара, когда Перов нечаянно зацепил ее ногой.

Мебель дыбом, или вверх тормашками, на стенах запекшиеся брызги и похабные слова кетчупом, на полу битая в окрошку посуда и зарывшийся носиком в кондитерское месиво чайник — кухня производила душераздирающее впечатление, будто это совсем и не кухня, а загон для свихнувшихся бегемотов, причем, помешанных буйно. Изгнав жильцов, вещи бесились еще минимум минут десять в свое удовольствие, словно дорвавшиеся до винных складов купца Калашникова латышские стрелки.

— Помещение по коридору направо является кухней, — отчеканил Эдуард Перов в диктофон, — На полу богатые следы пищи, — добавил Перов, вступив в черную лужу красного вина.

— Очень странно, — наконец открыл рот один из двух ранее засланных сюда бойцов, тот, который водил калашом в нижнем секторе обстрела, — ужинали с вином и водкой.

— Что-то здесь не так, — кивнул, не отрываясь от прицела направленного на окно калаша, второй боец. — Какой смертный станет мешать вино с водкой?..

— Наибольшее возмущение психокинетического поля наблюдается на кухне… Стол опрокинут, — делился с диктофоном априори скорбящий, что все вокруг мало похоже на иллюзию Перов, — Стулья тоже. В спинку одного из стульев воткнут кухонный нож заточенным краем вниз. Судя по этой примете, хозяин скоро должен переехать на другую квартиру. Скатерть на полу изнанкой кверху, значит, зима будет снежной, но короткой. — «Зачем я это ляпнул в диктофон? — подумал старшой, — наверное, от внутреннего конфликта с собой, эта стерва меня слишком изводит». Но из песни слов не выкинешь.

— Это подозрительно, — под грузом полной боевой выкладки тяжело задышал боец, ответственный за нижний сектор обстрела, — Огонь велся на поражение, а все атакуемые остались целы. — Шея воина клонилась под весом полевого энвольтационного прибора, грудь сжимал антифлюидный бронежилет. На поясе кроме обязательного подсумка, набитого магическими травами, болтался колчан с осиновыми кольями девятого калибра. — Дурная примета.

На обследуемом объекте их не встретили ни блохастые оборотни, ни кариесные вампиры, а по опыту — если на «тревожной» площадке никто тебе не пытается перегрызть глотку с кондачка, кровавое развитие событий переходит в область малых вероятностей. Можно умеренно расслабиться.

— Что-то здесь не так, — кивнул боец, ответственный за потолок, почесал репу и дедуктивно-задумчиво промычал, — флюиды посылались вроде оттуда, — указал он на худо-бедно различимую в разбитое окно крышу противоположного дома.

И оба воина сделали по паре балетных шагов вперед, расширяя защищенному их спинами Перову территорию осмотра. При этом гвардия настырно продолжала водить калашами, точь-в-точь шотландская волынка дудками.

— Телевизор включен, — доложил Перов диктофону, — Работает ночной канал, транслируется отечественный художественный фильм «Вий».

— Не обязательно, — хорошо подумав, подал голос главный по нижнему сектору боец, — В смысле, не обязательно, если скатерть сползла на изнанку, то зима будет снежной. Это еще может означать, что сидевшая за столом девушка не скоро выйдет замуж.

— Логично, — пораскинув мозгами, присовокупил свое мнение ответственный за верхи. В его боекомплект не входил колчан с осиновыми чурками, зато к поясу была пристегнута специальная мошна, в которой хранились отточенные, волос на лету стригут, серебряные сюрикены[35]в форме креста, полумесяца, шестиконечной звезды…

Перов понял, что над ним — «штабной сволочью» — жестоко стебутся, и решил запомнить фамилии бойцов на будущее, дабы не повадно…

— А-а-а!!! — дико заорал первый боец, сунувший руку не туда, куда надо. От его уже искреннего крика даже задрожала притулившаяся в углу полки непонятно как уцелевшая баночка горчицы.

— Также оставлена включенной электроплита, — злорадно объяснил конфуз бойца диктофону Эдуард.

Второй боец, пряча глумливую ухмылку, услужливо выключил электроплиту и телевизор.

— Руками ничего не трогать, — не очень уверенно сказал Перов уже не в диктофон, кроме прочего его жутко колбасила ответственность.

И, наконец, к великой радости изнывающего под грузом ответственности Эдика из коридора раздался такой знакомый, такой родной и такой заставляющий дрожать поджилки голос Дины Матиевны:

— Плевать мне на ваш «протокольчик»! Тоже мне сионские мудрецы! Какой еще участковый?! На месте кругом! Шагом марш вон отсюда! — слабые голоса оппонентов остались за кадром, — А мне плевать!.. Все, что положено, вы узнаете от своего начальства!.. А ты кто!?.. Пожарник!? Катись отсюда, пожарник, здесь тушить нечего! Смотреть мне в глаза, сейчас вы покинете помещение и все забудете, в глаза смотреть, не улыбаться!..

И тут баночка горчицы из последних усилий взмыла под потолок и опорожнилась на единственную не защищенную каской голову. Отгадайте, чью? Конечно, Перова. Объяснялся энвольтационный всплеск банально — во время палтергейста предмет отлынивал от выполнения боевой задачи, а командирский голос Матиевны нагнал страху. Но кому нужны эти объяснения?

Нервы бойцов сыграли плохую шутку — лопнули. Указательные пальцы дрогнули. И в два ствола серебряные притупленные пули кавалеров анонимного ордена пошли пронзать кухню: круша к ядрене фене вещдоки.

Это была не просто ошибка, это была КАЛЛИГРАФИЧЕСКАЯ ошибка. Радостно прыснули раскаленные дождики из простреленных водопроводных труб. Фиолетовый предутренний сумрак посерел от радующегося свободе пара. Воздушным шариком взорвался оказавшийся на линии огня телевизор, и серебристые осколки кинескопа исписали рунами паровое облако.