— Бывает. Дождь, темнота… — Ветеран был необыкновенно великодушен.

* * *

Утро выдалось сверкающее, яркое, будто и не было многодневной непробиваемой серости неба, не истекало оно бесконечным дождем. Ныне над миром воцарилась безоблачная голубизна. Катрин испытала настоятельную потребность умыться, дабы хоть как-то соответствовать сим вымытым изумрудным холмам, птичьим трелям и многочисленным цветочкам семейства бурачниковых, в просторечье именуемых незабудками.

Белесая кобыла, бодро помахивая хвостом, стремилась вперед. Разостланные плащи сохли на телеге. Что-то крайне поучительное из служивой жизни рассказывал Даллап. Перекусили на ходу, доев нежных куропаток. Да, ловко тогда Ингерн пращой поработала. Впереди высились темные, точно нарисованные тушью, горные пики. Сегодня их четкие очертания медленно, но все же ощутимо, приблизились. Катрин старалась угадать, к какому перевалу ведет путников дикий тракт. Пока дорога петляла среди пологих холмов. Редкие, торчащие из зеленых склонов скалы заросли кустами и напоминали потемневшие кости динозавров. Катрин бдительно посматривала и под ноги. Следы на дороге имелись в изобилии. В основном птичьи, иногда мелкие когтистые. Попадались и следы острых, сильно вытянутых копыт. Вот это животное шпионка могла представить с большим трудом. До сих пор как-то не попадались двуногие копытные. Тех следов, которых подсознательно ждала Катрин, не было. Уж они-то должны быть размером с тарелку. Любитель повыть на луну, видимо, на дорогу не выходил.

Дорога вывела путников к вершине холма. Внизу лежало озеро. Ингерн восхищенно ойкнула. Синяя и просторная водяная гладь, покоящаяся в объятиях изумрудных берегов, действительно была весьма живописна. Вытянутая, неправильной формы чаша, юго-западная оконечность которой скрывалась за дальними холмами. У берегов виднелись кудрявые пятна рощ, кажущиеся игрушечными отдельные деревья и темно-серые гряды невысоких скал.

Катрин даже поморщилась. Так и причудились белые корпуса отелей и гольф-клубов, прямоугольники автостоянок и нитки изгородей с надписями «Внимание! Частная собственность».

К счастью, заборы и платный въезд пока маячили в далеком будущем. Отряд остановился у светлой кленовой рощи. До невысокого, но крутого спуска к воде оставалось шагов сто. Радостно шумела листва над головой, колыхался под нежными дуновениями ветерка ковер высокой травы. Под вопросительными взглядами спутников Катрин кивнула:

— Дневка.

Все заухмылялись.

* * *

— Не спеши, — остановила Катрин собирающуюся зачерпнуть котлом воду Ингерн. Девушки не без труда сползли со склона на песчано-галечный пляж и стояли у кромки голубого простора. Кроткие волны с едва слышным плеском набегали к ногам. Катрин склонилась к воде. Волна лизнула ладони, девушка прикрыла глаза. Беззвучно попросила прощения за вторжение, обещала не надоедать и не мешать чужой жизни. Ингерн не давала сосредоточиться, с изумлением пялилась в спину. Пришлось напрячься. Катрин гладила прохладную спину озерной глади, вода струилась между пальцев. Мелькнуло ощущение смутного отклика. Отнюдь не уверенная в реальности ответа, шпионка выпрямилась.

— Там кто-то есть? — прошептала Ингерн.

— А ты как думаешь? — так же шепотом спросила Катрин.

Обе не уловили мига, когда шагах в двадцати от берега появились головы. Их было три — гладкие, темные. Уже знакомые взгляды навьих, таких больших и пристальных глаз. Катрин вновь не могла разгадать их выражения. Средняя головка была меньше, вот во взгляде озерного дитя светилось откровенное, почти человеческое любопытство. Маленькая нава мигнула, и в тот же миг все три создания исчезли в едином всплеске…

Ингерн зачерпнула котлом воду. Рука ее вздрагивала. Катрин помогла поднять котел на обрыв. Девушки пошли к лагерю.

— Что они нам дурного сделать могут? — спросила Ингерн, глаза у нее были блестящие, полные страха и любопытства, так похожего на любопытство маленькой навы.

Катрин хмыкнула:

— А мы какую им гадость сделаем? Как думаешь, чего озерные от бродяг-людей ждут?

Костер уже пылал, в глубине рощи постукивал топор Даллапа.

Катрин нашла в мешке отложенные отдельно легковесные фальшивые «короны».

Протянула одну Энгусу:

— Можешь пробить дырку посередине?

Парень с удивлением посмотрел на командиршу, на молчащую Ингерн, взял монету…

Идя к берегу, Катрин хорошенько потерла серебро о брюки. Когда положила монету на камень у воды, «корона» ярко блестела на солнце. «Надо бы нитку или шнурок продеть», — подумала девушка, но под рукой ничего подходящего не оказалось.

Обед прошел неспешно и расслабленно. Наваристый бульон с корешками и маленькими кусочками теста был вкусен. Жаль, что оленина заканчивается. Даллап, лежа сытым брюхом кверху, задумчиво сказал:

— А ведь здесь жить можно. И город не нужен, поставить частокол да срубить дом хороший. Без «серых» мы обходиться приноровились. С местными дарками можно договориться. Никаких войск, налогов, судилищ с петлями…

— А без кузни как? — возразил Энгус. — Без гвоздей и скоб много ты настроишь? Без оружия?

— На первых порах покупать можно или менять. А потом свой кузнец появится. Чего ему не появиться? Место хорошее.

— Место хорошее, — согласился Энгус. — Кузнец появится, сапожник, овчары. А следом и лорд с налогами.

— Нет, лордом Даллап станет. Ему и налоги пойдут. За сильно умные мысли, — хихикнула Ингерн.

— У нас леди Катрин имеется. Она дипломатию поведет. Мне с дарками договариваться непривычно. Не солдатское это дело. Мы с ними по-иному разговаривали, — ветеран похлопал по рукояти тесака.

— Уж не знаю, можно ли договориться с тем, кто «пел» ночью, — заметила Катрин. Она лежала на спине, смотрела на пронзительно синеющее сквозь завесу листьев, небо. Было грустно.

Прикрыв глаза, девушка машинально прислушивалась к дискуссии.

«Черт, сколько же мне лет? Отчего я чувствую себя такой старой и мнительной пессимисткой? Если бы я осталась дома, то заканчивала бы сейчас второй курс. Дрожала перед практикой в школе, перед сопливыми и наглыми детишками. По закону, мне бы и спиртное еще не везде продавали.

Хочу быть девочкой. Ладно, девушкой. Чтобы защищали, воспитывали, берегли. Чтобы симпатичной дурочкой считали. Чтобы в рот не смотрели, не ждали чего умного и жутко правильного изреку. Не хочу я командовать. У-у-у-у, как настоящей блондинкой быть хочется».

Катрин села, обхватила колени. От сапог пахло сырой кожей — обувь обязательно высушить надо. Шпионка смотрела на синий простор озера, на неправдоподобно чистое небо.

«Какой красивый мир. Если не вдумываться. Ведь на самом деле, такое же дерьмо, как и тот, старый. И люди такие же мерзавцы. Если сейчас и не все поголовно, то обязательно станут законченными сволочами в самом ближайшем будущем. Всегда так бывает. И нельзя расслабляться»…