– Кто там, Болт? Посетитель? – спросила она дворецкого.

Дворецкий застыл и кивнул.

Магна посмотрела на меня сверху вниз, и ее красивое лицо исказила гневная гримаса.

– Эрла Игнольф! – воскликнула она и без паузы приказала: – Болт, выстави ее вон!

Дворецкий нерешительно качнул головой-яйцом. Магна раздосадовано вздохнула.

– Болт, выставить! – прозвучало с узнаваемым металлическим призвуком. Эта была ферромагическая команда; имея в подчинении механизмы, Магна освоила некоторые простые формулы.

Болт, изделие из металла, не мог не послушаться.

Он покорно повернулся и в два плавных, стремительных шага оказался передо мной. Тонкие пальцы крепко сжали мое запястье и потянули.

– Магна, постойте! Пожалуйста! Мне нужно с вами поговорить! – взмолилась я. Дворецкий деликатно, однако непреклонно выпихивал меня в двери. Я упиралась, Магна с недоброй усмешкой взирала с лестницы на нашу возню.

– Болт, отпусти! – выкрикнула я, стараясь воспроизвести тот же металлический тон, что звучал в командах ферромагов. Злость добавила моему голосу нужную твердость, и у меня впервые в жизни вышло прибегнуть к ферромагии – до этого все мои попытки заканчивались ничем, кроме смеха Алексы.

«Не миндальничай, будь увереннее! Не проси, но требуй. Металл должен знать, кто его хозяин!» – говорила она.

Что ж, теперь я не миндальничала, была готова требовать, и Болт внял моей команде.

Он выпрямился и застыл, металлические пальцы разжались. Я внутренне возликовала.

Магна топнула ногой.

– Болт! – повысила она голос.

– Магна, да выслушайте же меня! Я не нападала на вашего мужа. Меня подставили, но я хочу найти виновного. Я могу помочь Бельмору! Я же витамаг. А ваш муж теперь... дерево. Дайте мне на него взглянуть, вдруг у меня получится вывести его из этого состояния! Тогда он сам расскажет нам, что случилось.

Новая команда не прозвучала. Магна скрестила руки на груди и смотрела на меня, изогнув бровь.

Я ждала, затаив дыхание. Если Магна с ходу отмахнется от моего предложения, это можно считать доказательством ее причастности к преступлению. Конечно, она не захочет, чтобы ее коряга-муж заговорил и выдал имя подлинной преступницы!

Пусть мне не удастся поговорить с Магной, но кое-какую ценную информацию я все же получу.

– Да что ты о себе возомнила, девчонка? – воскликнула Магна с великолепным презрением. – Витамаг! Ха! Был тут уже один витамаг. Очень красиво летел головой вниз с лестницы. Чертов тупой ублюдок заявил, что мне лучше сжечь Бэзила, как полено! – закончила она с яростью. – И ты думаешь, что сможешь помочь?

– Вряд ли у меня получится, – ответила я тихо. – Но я бы хотела попытаться. Витамагия – тонкая наука. Живая природа капризна. У нее бывают предпочтения. Растению может не нравиться витамаг, и оно не станет откликаться на его команды. Но другому витамагу оно подчинится.

– Вот кто теперь мой муж – живая природа! Растение! Дерево! – фыркнула Магна. – Ладно, поднимайся. Пойдем, взглянешь, во что превратился мой муж. Я уже настолько отчаялась, что готова на все – даже слушать твой скулеж.

☘️

Магна стремительно зашагала по длинному коридору. Я едва поспевала за ней. На ходу рассматривала обстановку: мебель богатая, но строгая, много резного дерева, позолоты, гравюр с изображением мрачных городов. Никаких цветов и безделушек.

Наконец Магна распахнула двойные двери, и мы вошли в жарко натопленную темную комнату.

Горел очаг, шторы были наполовину закрыты. Трещали поленья, постукивали стенные часы.

У камина стояло массивное кресло, и я вздрогнула, увидев в нем неподвижный силуэт.

– Вот он, полюбуйся, – резко сказала Магна.

На слабых от волнения ногах я приблизилась к камину. Как изменился Бельмор за две недели? Во что он превратился?

Изменился он сильно; процесс одревеснения продолжался.

Поскольку Бельмор застыл в скрюченной позе, его удалось усадить в кресло. Его обрядили в длинную белую рубашку с завязками на спине, его тело ниже талии покрывал плед.

Магна заботливо поправила плед и ласково коснулась бугристой щеки мужа.

Теперь Бельмор походил на грубо вырезанный из дерева истукан. Кожа окончательно превратилась в толстую кору, изрезанную трещинами. Глаза, рот – узкие прорези. Сквозь волосы, усы и бороду густо прорастали побеги, на некоторых появились куцые листочки, которые успели пожелтеть и скрутиться, а щеки, шею и затылок фабриканта облепили пятна бледно-зеленого мха.

– Я держу его ближе к огню. Растения ведь любят тепло? Но слежу за тем, чтобы ни одна искра не попала. Обильно орошаю его тело водой, – сообщила Магна сдавленным голосом.

Ее рот дрогнул, глаза заблестели. И ее горе не было актерской игрой – она действительно переживала за мужа!

На столике у камина лежала раскрытая книга. Магна небрежно подняла ее и пояснила:

– Читаю ему вслух. Пьесы, стихи. Но Бэзилу, наверное, не нравится. Раньше он книг не читал, только газеты и финансовые сводки просматривал. Надо будет попросить управляющего принести. Хотя вряд ли Бэзил слышит. Но я уверена, что он жив, – ее голос стал тихим и нежным. – Я же его жена. Поэтому знаю и чувствую.

Слова Магны поразили меня до глубины души. Это были слова любящей жены, которая вышла замуж не за деньги и статус, а за мужчину, и теперь была в отчаянии потерять его.

Его волнение не могло не тронуть.

– Ваш муж, безусловно, жив, – сказала я твердо. – На нем побеги, листочки. Он цветет, зеленеет. Он живет, хоть и жизнью растения. Позвольте, попробую узнать, осталось ли в нем что-то от человека.

Не дожидаясь разрешения, я села рядом на табурет, не имея ни малейшего представления, что делать дальше.

Я коснулась ладонью твердой, шершавой шеи Бельмора, закрыла глаза и вполголоса произнесла формулу знакомства с модусом дружелюбия. Руку мгновенно и мучительно обожгло. Я продолжала шептать, стараясь не обращать внимания на боль, однако долго не продержалась.

Оборвала формулу на середине и торопливо подула на татуировку. Кожу дергало и жгло, между лопаток скатилась струйка пота.

– Ну? – безжалостно спросила Магна, не обращая внимания на мои страдальческие гримасы. – Что ты услышала?

– Ничего. Почти... – я закусила губу, вызывая в памяти короткую волну чувств, промелькнувших в моем сознании под потоком боли. – Мне показалось, что... ему весело?! – закончила я, сама удивляясь своему открытию. – Да… весело и спокойно, как ребенку ранним утром, когда ему не нужно идти в школу.

Тут же покачала головой, отрицая свой вывод.

– Наверное, это все боль от печати. Защитный механизм сознания. Оно вызвало в моей памяти приятное воспоминание детства. Магна, мне очень жаль, но я не услышала мыслей и чувств вашего мужа. Однако повторю: он, безусловно, жив. А значит, не нужно терять надежды.