Лларимар заговорил чуть тише, его взор расфокусировался.

– Вы что-то видели, Жаворонок. С одной стороны будущее зримо, как свиток, который тянется в вечную гармонию космоса. Увиденное – нечто из будущего – обеспокоило вас. Вместо того чтобы остаться в покое, вы воспользовались возможностью, которую предоставила храбрая смерть, и вернулись в мир, решительно настроившись уладить проблему, поделиться сведениями или как-то иначе помочь живущим. Когда-нибудь вы почувствуете, что выполнили задачу, и воспользуетесь петициями для отыскания того единственного человека, который достоин вашего доха. Дальше вы сможете продолжить странствие через Радужную волну. Наша работа как ваших последователей заключена в том, чтобы снабжать вас дохами и сохранять живым, пока цель не будет достигнута, какой бы она ни была. Пока же мы молимся о пророчествах и благословениях, которые можно почерпнуть лишь у того, кто, как и вы, прикоснулся к грядущему.

Жаворонок ответил не сразу.

– А если я не верю?

– Во что, ваша милость?

– Во все перечисленное, – сказал Жаворонок. – Что возвращенные – боги, что эти видения являются чем-то большим, нежели случайными порождениями моего мозга. Вдруг я не верю, что имел при возвращении цель или план?

– Тогда вам в этом и следует разобраться.

– Значит… постой. Ты говоришь, будто на другой стороне, где якобы я поверил в ее существование, я понял, что вернувшись, лишусь этой веры. И я возвращаюсь с намерением обрести другую сторону, которую утратил лишь потому, что вернулся на эту?

Лларимар помолчал. Затем улыбнулся:

– Согласитесь, последнее несколько нелогично?

– Да, капельку, – отозвался с улыбкой Жаворонок. Он повернулся и направил взгляд на дворец Бога-короля, который, подобно монументу, возвышался над прочими постройками. – Что ты о ней думаешь?

– О новой королеве? – спросил Лларимар. – Я, ваша милость, ее не видел. Ее представят только завтра.

– Не о ней собственно. О последствиях.

Лларимар посмотрел на него:

– Ваша милость, это пахнет интересом к политике.

– Ну-ну, я знаю. Жаворонок – лицемер. Потом я поплачусь, а сейчас ответь на провокационный вопрос.

Лларимар улыбнулся:

– Не знаю, что и думать, ваша милость. Двор двадцать лет назад решил доставить сюда королевскую дочь, и это была удачная идея.

«Да, – подумал Жаворонок. – Но того двора нет». Боги решили вернуть в халландренские жилы королевскую кровь, и мысль была неплохая. Но эти боги – считавшие, будто знают, как действовать после приезда идрийки, – уже мертвы. Их заменили низшие.

Если сказанное Лларимаром было правдой, в видениях Жаворонка скрывалось нечто важное. Картины войны вкупе с ужасным предчувствием. По необъяснимым причинам ему казалось, что его народ кубарем катится с горного склона, совершенно не ведая о бездонной пропасти в конце пути.

– Если не ошибаюсь, вся дворцовая ассамблея соберется на суд завтра утром, – сказал Жаворонок, рассматривая черный дворец.

– Да, ваша милость.

– Свяжись с Рдянкой. Устрой так, чтобы мы сидели в одной ложе, пока будут выносить оценки. Наверно, она меня отвлечет. Ты же знаешь, как у меня болит от политики голова.

– У вас не может болеть голова, ваша милость.

Вдали Жаворонок различил отвергнутых просителей, которые тянулись из городских врат. Они возвращались в город, оставляя позади своих богов.

– Могли меня и одурачить, – сказал он негромко.

* * *

Одетая в белье, Сири стояла в кромешной тьме опочивальни и смотрела в окно. Дворец Бога-короля был выше окружавшей двор стены, а спальня выходила на восток, выступая над морем. Сири глядела на далекие волны, ловя жар полуденного солнца. Белье было тонким, тепло – невыразимо приятным, оно умерялось прохладным океаническим бризом. Ветер трепал ее длинные волосы, шуршал одеждой.

Ей полагалось умереть. Она напрямую заговорила с Богом-королем, села и предъявила ему требование. Она все утро прождала наказания. Ничего не последовало.

Сири перегнулась через подоконник и скрестила руки на камне, закрыв глаза и ощущая морской ветер. Она еще пребывала в ужасе от содеянного, но этот ужас понемногу отпускал. «Промах за промахом, – подумала она. – Я довела себя до ручки страхами и тревогами».

Обычно Сири не тратила времени на треволнения и делала то, что считала уместным. Ей начинало казаться, что она уже давно могла воспротивиться Богу-королю. Возможно, она была недостаточно осторожна. Может статься, возмездие еще грядет. Однако на миг она ощутила, что чего-то добилась.

Сири с улыбкой открыла глаза и обнаружила, что цвет волос сменился решительным желтым.

Довольно бояться.

– Я их отдам, – твердо заявила Вивенна.

Она все еще оставалась с наемниками в доме Лемекса. Минули сутки после того, как в нее силком вогнали дохи, она провела бессонную ночь, предоставив мужчинам и сиделке позаботиться о теле Лемекса. Вивенна не помнила, как заснула после напряженного дня, – она немного подремала в верхней спальне. Проснувшись, удивленно обнаружила, что наемники никуда не делись. Очевидно, они с Парлином ночевали внизу.

Ночные размышления не помогли разобраться с проблемами. Она так и полнилась этими грязными дохами и по-прежнему не имела понятия, что делать в Халландрене без Лемекса. По крайней мере, она приняла решение насчет дохов. Их можно отдать.

Все собрались в гостиной Лемекса. Комнату, как принято в Халландрене, перенасыщали краски; стены, сложенные из тонких полосок чего-то похожего на тростник, были ярко-желтыми и зелеными. Вивенна невольно отметила, что теперь лучше различает оттенки. Она обзавелась необычайно тонким цветоощущением – разбиралась в полутонах, отлично понимая, насколько близок к идеальному тот или другой.

Ей стало очень и очень трудно не замечать красоты в цветах.

Дент привалился к дальней стене. Тонк Фах разлегся на кушетке и время от времени зевал, а его цветастая птичка устроилась на ступне. Парлин караулил снаружи.

– Отдадите, принцесса? – переспросил Дент.

– Дохи, – сказала Вивенна. Пренебрегши чересчур мягкими креслами и топчанами, она села на кухонный стул. – Вы пойдете и разыщете несчастных, изнасилованных вашими обычаями. У них украли дохи, и я верну каждому по одному.

Дент зыркнул на Тонка Фаха, тот простодушно зевнул.

– Принцесса, – заметил Дент, – нельзя отдавать по одному доху зараз. Вам придется расстаться сразу со всеми.

– Включая собственный, – добавил Тонк Фах.

Дент кивнул: