свинцовый комок и расширяясь, пронизывает иглами саму мою сущность. Неужели в этой ванной и будет мой конец…

Пытаясь отбиться руками и ногами, царапалась и уронила кучу стоявших на полках шампуней на пол. Из горла не получилось издавать никаких звуков, кроме тихого шипения и всхлипов. Урод несколько ослабил свою железную хватку, дал мне вдохнуть воздуха и в тот же момент вставил свой член в меня сзади. Приступ боли пронзил таз, словно прошлись электрошокером. Чуть ещё ослабил давление на горло, и я смогла более-менее нормально дышать. Тушь и слёзы затмевали глаза, я почти ничего не видела. Всё, что я почувствовала в ту минуту – он наконец-то кончил и вышел из меня…

– Выметайся отсюда. Я перевёл деньги за тебя твоему хозяину, – мразота открыла рот и стало ещё более тошно вокруг.

В следующие продолжительные десять минут я пыталась унять истерику, умыть лицо от расплывшейся косметики, собрать свою одежду и надеть её хоть как-то, найти дорогу назад и вылететь пулей из той злополучной квартиры.

Серебристый Мерседес стоял ровно на том же месте, где и высаживал меня. Альберт покуривал свою привычную сладковато-дымчатую электронную сигарету и пускал дым в приоткрытое окно. Его разбитая кукла еле передвигала свои длинные ноги и приземлилась на заднее сидение.

– Эта… сука…знаешь, что было??? – я кричала во весь голос от резкой боли и дикого унижения.

– Знаю. Ты прошла боевое крещение. Я всех девочек через Бодю пропускаю в начале их карьеры. Потом уже ничего не страшно, – очень спокойно, особенно на моём фоне, Альберт излагал суть произошедшего.

– Он же больной ублюдок!? Типичный маньяк, его сдавать в дурку надо! – я медленно сползала по кожаному дивану, пытаясь успокоиться и максимально вжаться в него.

– Это свой, домашний типичный маньяк. С большими связями и с большими странностями. Никого не убил, но хорошо платит за свои слабости, – с этими словами Альберт протянул мне запечатанный конверт.

Всхлипы и стоны… Хотелось провалиться сквозь землю либо убраться отсюда подальше.

– Это тебе. Плюс чаевые и подъёмные от нашего профсоюза. Сходи куда-нибудь, отвлекись, займись шоппингом. Твой гардероб оставляет желать лучшего. Особенно нижнее бельё… – никаких эмоций или сожаления на его лице я не увидела.

Мои руки тряслись и бумажный конверт упал на пол автомобиля.

– Нельзя так с деньгами. Подними. Выпей что-то из бара, продышись. Могу и дорожку успокоительного тебе сделать, поможет встряхнуться, – не дожидаясь моего ответа, достал маленький пакетик из кармана пиджака.

Сил мне хватило только на то, чтобы кивнуть головой, и я отключилась. Внутренний компас подсказывал, что тело моё везли в знакомый район города, где я снимаю маленькую квартиру. Сознание летало где-то над телом, пытаясь разглядеть в этом тумане путь домой. Душа же вообще, казалось, навсегда покинула меня, не желая иметь ничего общего с первыми двумя.

В себя я пришла только через два дня. Ну как пришла, просто проснулась в собственной кровати. Отражение в зеркале далеко не напоминало главную героиню голливудского фильма – скорее разбитое корыто из детской сказки. Голова трещала по швам, нутро пыталось выбраться наружу, ноги и руки немного тряслись, но не от холода, а от захватившего меня страха. Конечно, никому не позвонила и не сообщала о произошедшем со мной два дня назад.

Звонок в дверь… Странно, есть всего несколько человек, которые знают, что я здесь живу, но никто из них не пришёл бы с утра, да ещё и без звонка.

Умыв лицо и по-быстрому натянув халат, осторожно смотрю в глазок.

– Марина… Откуда ты тут?

Открываю дверь, и она легко впархивает в комнату с криком:

– Приииииивеееет!

Мой белокурый ангелочек… Толком и не успели ни разу словом перекинуться, но отчего-то была мне как старая знакомая, как будто учились в одном классе, часто перемигивались, но не общались никогда.

– Помнишь меня, подруга? – её смех залил комнату и мои ещё не проснувшиеся уши.

– Вроде бы десять утра, где она успела так набраться? – подумала я про себя. Мысли путались, я ещё не пришла в себя полностью.

Шелестящий и звенящий пакет в её руках недвусмысленно намекал на содержимое.

– Да, конечно. Мы были вместе на дискотеке, а потом с парнями перебрались в гостиницу. – абсолютно не разделала её беспечной радости, но почему-то и не выставила за дверь. Просто хотелось поговорить с кем-то, а кошки на душе устраивали уже вторую часть скребущего концерта.

– Ну как тебе мой? Скажи, Аполлон? И у него 19, кстати, – блондинистая бестия продолжала щебетать и конца, по-моему, этому уже не будет.

– Поздравляю. Хорошо, что он не более ранней модели, там были и однозначные цифры, – я слегка пошутила, видимо буду жить.

– Альберт дал мне твой адрес. Сказал, что тебе не помешает компания, – с этими словами она открыла свой звонкий пакет и достала две бутылочки розового шампанского, два фужера в подарочной упаковке и какие-то закуски.

– Давай по бокальчику, за знакомство и успех нашего безнадёжного дела! – вот уж точно, порхающая бабочка, только дневная и изрядно выпившая.

Я решила, что бокальчик шампанского вместо хлопьев и молока на завтрак – отличная идея. Тошноту, которая раз за разом подкатывала к горлу, обычным завтраком точно не продавить.

– Сейчас, только дай на стол хоть что-то организую. И оденусь поприличней, а то ты вон какая лялька, – я очень натянуто попыталась улыбнуться, хреновая первая попытка за долгое время.

Марина плюхнулась на диван вместе с ногами, расположилась поперёк него и открыла первую нашу совместную бутылочку. Её стройные ножки и лёгкий загар на красивом подтянутом животе вызывали зависть даже у меня. Но особенно я позавидовала в тот момент её некой воздушности и поверхностности – казалось, её ничего особо не беспокоит и не тревожит, всё даётся само прямиком в руки.

Насколько быстро это было возможным, я выдвинула журнальный столик в центр комнаты, принесла пару тарелок и вилок, сменила домашний халат на маленькое чёрное платье – обязательный атрибут любого женского гардероба.

– Давай выпьем за нас и наших кормилец! – как бравый гусар, чуть чокнувшись с моим бокалом, она залпом осушила его, слегка похлопав себя по промежности.

– Ты же ведь тоже согласилась? Тоже работаешь теперь с Альбертом? – в этот момент я своим вопросом всё-таки поймала её на грустинке. Не всегда улыбка на лице и в душе у неё совпадали.

– Да и это было нетрудным решением. Мне сейчас двадцать два года. Сколько я ещё буду молода и привлекательна? Десять – двадцать лет максимум… Хочу жить сейчас и красиво, а не завтра и взаймы. Выжать