– Гитара! – коротко рыкнул в ответ блондин. – Я играл на гитаре! Музыканту сложно сразу все отрезать!

Смерть продолжал требовательно глядеть на Хина, и тот, запустив руку в волосы, проговорил:

– Да, я все еще не выбросил инструмент Серебрянки. Но на то есть свои причины.

– Закрыли тему, – почти попросил Смерть. – Лель, тебе ничего не стоит отступиться. И это дело и так тебе вредит: ты потратил неделю, чтобы понять и выследить, но при этом забросил все остальные дела, кроме самых важных.

Молчание было долгим. Очень долгим, но никто не покидал Часовую башню. Наконец Лельер кривовато улыбнулся и сказал:

– Хорошо, я займусь всем остальным.

– Неисправим, – рыкнул Смерть, порывисто вскакивая.

– Но ты ведь не скажешь Гудвину, – пожал плечами Пытка, все так же расслабленно опираясь на стену.

– Не скажу, – со вздохом покачал головой брюнет и посмотрел на луну, которая уже клонилась к горизонту, и светлеющий восточный край неба. – Мне пора.

– Хорошо…

Айлар замер, пристально глядя на друга, а потом неожиданно сказал:

– У нас через пару дней одно веселье намечается. Хочешь поучаствовать?

– Спрашиваешь, – усмехнулся в ответ Пытка и, согнав с губ улыбку, тихо и серьезно сказал: – Спасибо.

– Не за что.

– До свидания, – откликнулся Пытка, наблюдая, как растворяется в дымке портала его приятель.

После перевел взгляд на город в загорающихся огнях – свете для ранних пташек, кому уже было пора на работу. Скоро утро. Новый день. Вот-вот небо расцветет всеми рассветными красками, и можно будет ненадолго замереть, потеряться в этом буйстве цвета и красоты.

Посмотрел в сторону комплекса Зеленой Академии.

И где-то сладко спит рыженькая девушка. Он и правда соскучился. Она даже не забавная… она интересная. Это гораздо лучше! А еще солнечный рыжик теплая. И бывшему шуту это было порой почти необходимо.

– Моя девочка, – медленно, словно пробуя фразу на вкус, произнес Мастер. – Да, моя девочка.

Несколько дней прошли для меня как на иголках. Мастер никак не напоминал о данном обещании, хотя у нас было с ним занятие. После него он собрал вещички и спокойно ушел. Женская половина группы проводила его задумчиво-восхищенными взглядами.

Даже Амириль!

– Что вы нашли в нем? – недоумевала я, пока мы с двойняшкой прогулочным шагом шли домой.

– Ну как же, – мелодично рассмеялась Ами и стала показательно загибать тонкие пальцы с аккуратными ноготками, блестевшими на солнце от прозрачного лака. – Загадочный, влиятельный, умный, интересный, мрачно-обаятельный, харизматичный, да еще и с чувством юмора!

– Ага, – мрачно поддакнула я. – С издевательски-замогильным чувством юмора.

– Издержки профессии, – философски пожала плечами сестра и улыбнулась. – Мия, не хмурься, от этого морщинки появляются и цвет лица портится.

Я промолчала на такой аргумент, а потом внезапно заявила:

– Хочется пироженку.

– Не трави душу… – грустно протянула блондиночка, скорбно поджав алые губки. – Мне тоже, между прочим, хочется, но я же молчу!

– Так пошли купим! – искренне не понимала, почему на меня смотрят, как на врага номер один.

– Мия, я же на диете!

– Куда худеть?! – обвела ладонью изящную фигурку Амириль. – Ты же у нас и так тонкая.

– Как раз потому, что не позволяю себе лишнего, – грустно протянула двойняшка. – У меня кость еще шире, чем у тебя, если помнишь. А чтобы я не выглядела «крепышкой», надо себя контролировать!

– Ну… контролируй! А я за вкусняшкой!

Отбежала подальше от зло сверкающей голубыми глазками девушки и, не сдержавшись, показала ей язык. Ами погрозила мне пальцем, поудобнее перехватила сумку и с веселым криком «Ну, держись, зараза рыжая!», подхватив юбки, кинулась за мной по мощенной светло-серыми плитами дорожке.

Я с радостным смехом рванула вперед, выбирая то направление, которое вело к торговым кварталам.

Вдоволь поиграв в догонялки, мы с сестричкой все же купили вкусного и даже домой кое-что донесли.

Дома лично меня ждал не особенно приятный сюрприз. У окна сидел Лейдир и какая-то девушка. Он приобнимал ее за плечи и что-то показывал на листах с чертежами, которые держал во второй руке.

Меня не увидел.

Я немного постояла, перекинулась парой слов с остальными ребятами и, одолжив у Ами шаль, быстро сбежала гулять.

Все же по Изумрудному мы ходили очень мало, полностью погруженные в учебу. Надо бы восполнить этот пробел.

Грустно все как-то… почему, интересно?

Я в задумчивости шла по проспектам Изумрудного города. Как и всегда в таком состоянии, подмечала маленькие и часто не важные, но сейчас такие интересные детальки. Красноватые отблески закатного солнца играли на обитых медными листами крышах домов, и я невольно улыбнулась. Красиво…

Красивый город, доброжелательный народ.

Последнее я поняла, когда, все еще не согнав с губ улыбку, перевела взгляд на троицу ребят, идущих навстречу. Две девушки: одна нага, а вторая ниора, которая, судя по всему, никак не могла определиться с формой тела. Но если учесть, как она шкодливо улыбалась и как хохотали другие, глядя на разные черты, появляющиеся на лице метаморфы, ниора просто развлекалась, копируя кого-то всем знакомого.

Проходя мимо, они мне помахали, и я, конечно, ответила тем же, отправившись дальше в уже более приподнятом настроении.

И тут я наткнулась взглядом на несколько фигур в черных плащах, чем-то напоминающих одеяние нашего незабвенного педагога, и нахмурилась.

В Изумрудном в последнее время не просто увеличили численность стражи и время патрулирования, но и выпустили на улицы Всадников Смерти.

И это не столько омрачало мою прогулку, сколько заставляло задуматься, а так ли безобидны происшествия, как говорят власти Малахита?

Город жил, дышал. Вокруг вечерних фонарей, которые один за другим вспыхивали огнями, освещая сумрак улиц, собирались мотыльки и бились о стекло, стремясь пробраться к губительному пламени.

Улицы вывели меня на набережную, и теперь я зябко куталась в шаль, но с берега Черной реки все равно не уходила. Было что-то завораживающее в ее антрацитовых водах.

По бульвару гуляли парочки, которые жались друг к другу из-за пронизывающего ветра. Я проводила умиленным взором пожилых мужчину и женщину, которые с такой нежностью смотрели друг на друга, что я светло позавидовала.

Так засмотрелась на природу и погоду, что едва не оступилась. Впрочем, дело было не только в любовании.