— Мою бабушку зовут Валентина Ивановна, Миш, не забудь.

— Да я что, тупой, что ли?

Меня немного подергивало, хотя раньше я за собой подобного не замечал, меня не брало ничего, даже когда я против Буйвола на ринге бился. Ух, а трусились все вокруг, кроме меня. Сейчас же трухало не по-детски.

Мы зашли в просторную палату, где на широкой кровати, совсем не похожей на классические больничные койки, лежала бабушка Ники. Внешне и не скажешь, что она после инсульта, жизнерадостная и веселая. Нас она встретила с доброй улыбкой на лице.

— Внученька, приехала! — Ника обняла бабушку и осторожно присела на стул рядом, сжимая ладошки. Волновалась. Взгляд метался от меня к бабушке и обратно, а я стоял с букетом роз и не знал, куда себя деть.

— Ба, ну ты как тут?

— Да как? Я бы на танцы сходила, да врачи не пускают, но все тут такие симпатичные, что я не против еще полежать, — она заговорчески улыбнулась, а потом посмотрела на меня. Внимательно так оглядела и спросила:

— Ты у нас заучка, что ли? Ника, мне одной зануды хватило с головой. Но ты, как это видано, решила последовать принципу «Яке йшло, таке й здибало», — скептически посмотрела на внучку, а потом снова на меня.

Я вот думал, мне смеяться или плакать, потому что пока что сказать, что я прихуел, ничего не сказать. При детальном рассмотрении заприметил у бабушки Ники на руке татуху в виде розы, а над ней инициалы В и А. Это было настолько неожиданно, что я даже не знал, что тут сказать, опешил. То есть…у мен яне было бабушки, конечно, но я смутно себя представлял, чтобы у бабушек были тату. Это мы уже будем с ними ходить и смотерться не очень уж и хорошо…а тут…

— Да я пошутила, мил человек, просто ты такой серьезный зашел, как будто на похороны, но я еще не умерла и даже не собираюсь. Ты у нас Миша, значит? — откинулась на подушку, внимательно осматривая меня. Ника достала сладости, купленные по дороге сюда, и разложила в тарелку.

— Миша, да. Валентина Ивановна, — протянул букет, но потом все-таки решил поставить его на стол, вдруг такая ноша неподъемная.

— Очень красивые, Миш, спасибо! Но зачем было так тратиться, жалко ведь, завянет, — с грустью посмотрела на букет, а потом задумалась.

Мы выпили чаю, говорили о каких-то мелочах, а еще так много шутили, что я впервые смеялся настолько сильно, все-таки бабушка у Ники боевая, ее не сломить никак. Ни война не сломила, ни проблемы, ни голод, ни болезни. Пожалуй, у такого человека всегда найдется, чему поучиться.

— Никуль, а ты не хочешь сходить чайник набрать мне? Будь добра, — ну все, сейчас начнется допрос с пристрастием, как пить дать, — не бойся, не съем твоего медведя, только «понадкусываю», — загадочно посмотрела на меня. Ника медленно встала со стульчика, как-то неуверенно взяла чайник и посмотрела на меня таким взглядлом, как будто ее бабушка реально меня сожрет за то время, что она чайник набирать будет.

— Ба…

— Цыц, я сказала, ты что, родной бабушке воды принести не можешь? — строго глянула на внучку, и та сразу зашевелилась быстрее, кинув на меня нечитаемый взгляд.

Как только дверь за Никой закрылась, Валентина Ивановна развернулась ко мне и выпалила уже серьезным голосом, не знающим никаких шутливых ноток.

— Ника единственное, что у меня осталось. Это первое, что ты должен знать. Второе. Я очень хорошо стреляю и во мне, ко всему прочему, даже с условием болезней, сохранилась боевая жилка. Я пережила много всякого, моя мать сдавала кровь, чтобы купить мне поесть, я видела голод и разруху, а еще смерть.

Я сидел с открытым ртом, не в силах сформулировать ни одно адекватное предложение.

— Так вот, к чему это я. У меня и рука не дрогнет зарядить ружье и отстрелить твои бубенцы, висящие между ног, если ты хоть словом обидишь мою внучку, не дай бог если делом, — Валентина Ивановна серьезно посмотрела на меня, а потом медленно взяла печенюшку в виде мишки, сначала откусив тому голову, а потом съев его целиком и полностью. Скажу вам прямо, шея у меня мучительно заболела. Совпадение? Не думаю.

— Я…

— Я не закончила, боец. Мне нравится, как ты на нее смотришь, именно так смотрел на меня мой покойный муж. Савва, — бабушка Ники провела ладонью по своей татуировке, а затем печально улыбнулась, словно вспоминая что-то крайне ценное.

Мы помолчали, я не хотел ничего говорить, потому что чувствовал, что она наверняка продолжит, а сбивать человека с мысли было сверх всякой меры.

— Он умер много лет назад, но с тех пор у меня ни разу не возникло мысли…связать жизнь с другим. В тебе я вижу схожие с ним черты, так что выбор внучки одобряю. Особенно ценю то, что ты в армию пошел, а не отмазался, как это нынче модно, значит бубенцы твои стальные, но со стручком поосторожней, — нахмурилась и посмотрела на меня в упор, — ты понял, о чем я.

Валентина Ивановна не закопала меня, а урыла, по глотку затолкав грязюку аж до желудка.

Если я похож на Савву…то она точно как Каин в юбке.

— Я за Нику порву любого, Валентина Ивановна, вам переживать не о чем.

— За это я спокойна. Меня волнует другое: а себя ты готов порвать за нее? Наступить на глотку готов?

Впервые в жизни я не задумываясь ответил:

— Я выбор свой сделал, и я его уважаю, не обижу и вреда не причиню, — она закивала, одаривая меня печальной улыбкой.

— Твои родители воспитали хорошего человека, Миш.

* * *

НИКА

Мне было важно, чтобы Миша нашел общий язык с бабушкой, потому что она самое дорогое, что у меня есть. Так что я с большим трудом смогла тогда выйти из палаты, чтобы набрать чертов чайник. С такой скоростью я еще никогда не передвигалась, так что набрала воду впопыхах, бесконечно прокручивая возможный вариант дальнейших событий. Как фурия помчалась обратно, но зайдя в палату, я не нашла ни расчлененного трупа Миши, не беснующуюся бабушку. Они смеялись над чем-то так заливисто, что я сама не удержалась от улыбки.

На этом мои эмоции слегка поутихли. Лишь когда Миша вышел в коридор из-за звонка отца, бабушка тихо прошептала мне:

— Хватай пацаненка и беги, только будь готова к тому, что он хоть и умный, но дурной…Характер взрывной, может дров наломать.

— Это он умеет, да, — погрустнела, вспомнив, как он меня изначально доводил и изводил. В этом ему точно не было равных. Грудь тотчас сдавило бетонной плитой. Мне было неприятно это все вспоминать, пусть даже я понимала, что тогда мы оба вели себя так себе.

— Однако несмотря на все это, любит тебя, а это, милая моя, дорого стоит.

Я все сжалась, впитывая в себя словам бабушки как губка. Хотелось остаться в этом моменте.

— Ты так думаешь? — словно не верила, да и как поверить, кто он и кто я? Где он и где я? Такие парни очень редко обращают внимание на простых девушек, а я таковой и была. Просто. Ничем не отличающейся из массы.