— Ба, ты что? Что ты такое говоришь…Ты у меня такая молодая еще, — обняла бабушку и взгрустнулось что-то. Нет, никто не вечен и ничто не вечно под Луной, но я даже и мысли не хотела допускать, что ее не станет. Только не моя бабушка, для меня она оплот стабильности, моя самая родная. Она просто моя.

— Да-да, чтобы духу твоего тут не было. Я на даче, а ты сама? Нет уж! И чтобы быстро мне поженились, ясно? Я внуков хочу.

— А как же учеба, ба? — сквозь слезы смеялась, задавая простой вопрос.

— Да ты и с тремя детьми закончишь свой универ, а рожать надо, пока молодая, да по любви. От красивых и молодых, а то потом приходит мудрость, и ты уже ничего не хочешь, — погладила меня по спине. — Никусь, ты у меня такое золото, держись Мишу. Он мужик, а не мальчик.

Мы обнялись и еще долго тогда болтали о своем девичьем. Но меня волновал один вопрос, и связан он с работой.

С горем пополам я-таки устроилась, и лучше бы вам не знать, каких трудов мне стоило уломать Мишу принять этот выбор. Он втемяшил себе в голову, что его женщина работать не будет. С боем начинался любой разговор на эту тему, несколько раз мы даже поссорились.

— Тебе что, мало денег? На карту, трать на что хочешь! — в запале кричал на меня Багиров, кидая мне кошелек на стол. Тело, мокрое от пота, подрагивало после многочасовой тренировки с грушей. Миша тяжело дышал, низко посаженные спортивные шорты не скрывали вообще ничего, а особенно поросль волос, скользящую за резинку. Когда мой парень в очередной раз повернулся ко мне спиной, снимая с рук бинты, мой взгляд опустился на накаченные ягодицы. Подлецу все к лицу, как некстати вспомнилось.

Несмотря на очевидный сексуальный вид, я все равно не могла просто стоять и созерцать, потому что довел! ОПЯТЬ.

Пришлось сжать челюсть и сосчитать до десяти, чтобы не рвануть сразу же.

То есть, он может продолжать заниматься своим любимым делом, что кстати не шибко законно, и отец его не одобрял до сих пор такие забавы, но Багирову все «по херам», как он любил выражаться. А мне вот нельзя устроиться на законную работу, чтобы получать какие никакие деньги за свой труд?!

Я думала, что меня разорвет на части от гнева, но затем я глубоко втянула воздух и почти дружелюбно прошептала:

— Почему я не могу заниматься тем, что мне интересно?

Миша резко развернулся на пятках. Как на шарнирах. Вот умел он давить аурой, это же просто феноменальная способность.

— Секретуткой работать, чтобы старый хер думал, в каких позах тебя нагнуть? ЩАС! — это стало последней каплей. Вот однозначно последней. Миша раскраснелся, руки сжались в кулаки. Грудь ходила ходуном.

— Да ты, ты что несешь вообще! Если в твоем понимании секретарь-референт — это шлюха, то проблема исключительно в тебе, а этот контакт мне дал наш преподаватель по связам с общественностью, для меня это практика, КОТОРУЮ Я НИГДЕ НЕ МОГУ ПОЛУЧИТЬ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! — шагнула навстречу, а затем грозно тыкнула пальцем в горячую стальную грудь. Миша моментально перевел разъяренный взгляд на мою руку. По лицу поползла дорожка пота. Боги, он сейчас просто максимально наполнен тестостероном, и я вообще не знаю, почему не дождалась, пока он успокоится. Не могу я просто держать язык за зубами, меня если прорывает, то окончательно и бесповоротно.

— Попроси меня так, чтобы я согласился на эту чертову работу, — шептал на ухо, скользя ладошками вверх по уже возбужденному телу. Поглаживающие движения горячих пальцев как будто специально отвлекали. Губы царапали мои. Я жадно глотала спертый воздух, смешанный с запахом пота и похоти. Взглядом я уже сожрала Мишу, но вела себя исключительно сдержано, насколько могла. Если бы он сейчас залез ко мне в трусики, топонял бы все без слов. Не злилась я уже почти, ой не злилась.

— А что ты хочешь? — облизала обветрившиеся губы.

Багиров смотрел на меня игриво, сублимировал, да?

— Хочу тебя везде, — провел губами по шее. — А еще я приду к тебе на работу и посмотрю, что там за поця, мамкина доця.

Что-то внутри вопило о том, что надо сопротивляться, да только мимо.

Я хохотнула, но мыслить все равно нормально не могла в тот момент, вот и махала головой как китайский болванчик, пока руки Багирова опускались все ниже и ниже, стаскивая с меня свободную юбку, под которой все давно уже изнывало от желания.

— И все?

— Нет, ну как же все. Забирать с работы я тебя тоже буду. А еще звонить…ммм, — Миша развратно облизал мочку уха, и я окончательно воспламенилась, — а еще если он только посмотрит на тебя криво, я ему яйца в глотку затолкаю, — моя уже расстегнутая рубашка полетела на пол, вместе с юбкой.

Затем Миша подхватил меня на руки и со стоном впился в губы, толкая к скамье для жима. Мокрая спина проехалась сверху вниз, и я удачно уселась на бедрах Миши.

— Цепляйся за держатели, полетаем, — прохрипел в ухо, разворачивая меня к себе спиной

От неожиданности я чуть не приложилась к кожаной поверхности спортивного снаряда лицом, если бы Миша не подхватил меня за талию. Сердце пропустило удар, а кожа моментально покрылась потом. Похолодевшие пальцы вцепились в гладкую поверхность.

Вот же извращенец! А сама-то, сама-то? Лучше, что ли. Да сколько раз я представляла, что мы вот так на каком-то из тренажеров или вообще на ринге занимаемся всяким…извращенка. Боже, мне даже не было стыдно.

— Я сказал, цепляться, а не носом зарыться, — засмеялся, поглаживая спину, — коленки на сиденье и прогнись, — направлял меня так, что я очутись в самой уязвимой позиции, плотно прижимаясь грудью к спинке тренажера.

Миша подхватил меня за бедра, сдвинул полоску трусиков, погружая в меня пальцы. Я вся сжалась от неожиданного вторжения. Царапала пальцами обшивку, гулко постанывая.

— Хм, так вот что тебя заводит, когда мы ругаемся, да? Так ты сказала бы, я бы срался с тобой каждый день, чтобы потом вытрахать.

Я поерзала на месте. Ну вот любил он эти словечки, могу сказать лишь одно, — меня это возбуждало еще сильнее, может я в душе конченная извращуга, но стоило ему применить эти словечки, как я растекалась лужицей.

— Ты можешь молча продолжать? — хотелось двинуть его по «личику», грудь тянуло, а внизу живота распространялось настоящее пламя.

И он продолжил, грубо вторгаясь в меня горячим членом. Снова и снова вырывал из моего горла такие крики, что сложно описать.

Одновременно насаживал меня на себя, играл с соками и покрывал спину нежнейшими поцелуями. Каждый толчок как глоток воздуха. Меня пронзало до основания. Сил сдерживаться не было, не хотелось. Только остаться в этом моменте, распадаясь на миллионы частиц с именем Миши на губах.

Наши соседи давно уже привыкли, даже не стучали по батареям, а раньше только это и делали. Видимо, именно с нами их личная жизнь заиграла другими красками.

Все было радужно и прекрасно, пока однажды утром я не проснулась с безумной тошнотой. Миша ушел в зал, у него теперь каждое утро была усердная тренировка, потому что домашних снарядов не хватало, нужны были еще и спарринги.