– Ну, есть ещё одна маленькая деталь, – сказал Эстебан. – Похоже, матч станет для вас отличной возможностью проявить себя... потому что новенькие не придут.

– Что?!

– Никто не придёт? Ни Андреа, ни Пачеко, ни Легисамон, ни Пили, ни китаец?

– Боюсь, что нет, – сказал Эстебан.

– Но ведь это они забили все голы вчера! – воскликнул Восьмой.

– Да, – сказал Эстебан, – но дело в том, что Ибисс предложил им годовую стипендию, и они все приняли предложение.

– Так значит... – начал я, опасаясь самого худшего.

– Совершенно верно, – продолжил Эстебан. – На сегодняшнем матче они будут играть за Ибисс.

– Они не могут так поступить! – крикнула Мэрилин.

– Могут, потому что это товарищеские матчи, – объяснил Эстебан, – а Лига ещё не началась.

Короче говоря: у нас не было тренеров, а лучшие игроки нашей команды собирались сыграть на стороне нашего соперника.

– Как я уже сказал, предлагаю вам воспринимать это как шанс, как прекрасную возможность проявить себя, – сказал Эстебан. – Ну же, выше нос. Давайте в автобус!

Мы сели в автобус. Лица у всех были такие, словно мы ехали на похороны. На свои собственные похороны. Ибисс разорвёт нас в клочья. Дела обстояли просто ужасно. На этот раз Грустный был прав.

Ибисс нанял профессионального тренера. Он подписал контракт с игроком из детской команды Ливерпуля. А теперь ещё он купил лучших игроков нашей команды. Это было несправедливо. Но факты оставались фактами.

Поездка на автобусе до стадиона длилась целую вечность. Хотя на самом деле она продолжалась всего десять минут. Дело в том, что никто не знал, что сказать. Преданные нашими собственными товарищами, мы чувствовали себя абсолютно подавленными. Даже Эстебан не осмеливался высказываться.

На стадионе нас ждал весь город. С транспарантами и флагами... и, конечно, со сковородками. Услышав звуки знакомого концерта сковородочников, мы решили, что смысла ныть нет. В любом случае нам нужно было выйти на поле и сыграть игру.

На этот раз на матче не присутствовали ни журналисты, ни операторы. Похоже, что арест Себастьяна перетянул на себя всё их внимание. А кроме того, в последней игре Вао не сделал ничего магического. Он забил невероятный гол. Но он не левитировал и не отбивал мяч силой мысли. Так что интерес к нему пропал в одночасье. Первым человеком, которого мы увидели в толпе, выйдя из автобуса, был наш тренер. Другими словами – моя мать. Она стояла там с улыбкой до ушей.

– Добро пожаловать, команда! Как настроение? – спросила она.

– Ну... ну... более-менее...

Энтузиазма в наших голосах слышно не было.

– Ну, давайте, надо готовиться, – сказала мама, по-прежнему так же бодро.

Мы пересекли стадион под крики, аплодисменты и комментарии присутствующих. Нам нужно было сыграть последнюю игру. Пути назад не было. Понятно, что в следующем году мы останемся без Лиги.

– Эй, вы! – окликнул нас кто-то.

Мы обернулись. Перед нами стояли Андреа, Пачеко, Ортис, Легисамон и Пили. В майках Ибисс.

– Не злитесь, – сказала Андреа. – Ничего личного.

Мы стояли, глядя в лица друг другу. Было очень странно видеть их там в этих белых рубашках. Они ведь заключили пакт Футбольнейших. И меньше чем через два дня уже предали нас. В голове каждого из нас проносились эти мысли. Хотя мы ничего и не произносили вслух. Какой смысл. Всё и так было понятно.

Камуньяс сделал шаг вперёд и спросил:

– Куда делся китаец?

Андреа пожала плечами.

– Никто его не видел, – сказал Пили.

– Он исчез, – добавил Ортис.

– Советую вам держать ухо востро, потому что сегодня вратарём буду я, – сказал Камуньяс.

Он произнёс это очень уверенно.

– Вперёд, команда! – позвала моя мать, и мы двинулись в раздевалку.

Хотя, строго говоря, никакой раздевалки и не было.

Поскольку игра проводилась на площади, переодеваться командам предстояло в супермаркетах или в домах местных жителей.

Мы зашли в бар перед фонтаном. Пока мы надевали форму, настроение у всех было так себе. И это ещё мягко сказано.

– Посмотрите, кто пришёл нас поддержать, – сказала мама.

И тут перед нами появился Слепень. Наш учитель математики.

– Я думала, вам не нравится футбол, – сказала Алёна.

– А мне и не нравитсаззззззз, – сказал Слепень. – Просто я узнал, что случилось с вашими тренерами и вашими товарищами, и хотел сказать, что эту проблему можно разрешить с помощью математической операции.

– Этого ещё не хватало, – сказал Тони. – Собираетесь устроить нам сейчас экзамен-сюрприз?

– Сегодня воскресенье вообще-то, – сказала Анита.

– Успокойтесь, речь идёт об очень простом уравнении, – сказал Слепень.

И он снял со стены за барной стойкой доску, на которой было написано «Меню дня». Математик стёр всё, что там было, а потом мелом написал несколько чисел.

– Вот что произойдёт сегодня во время матча, – сказал он.

И он показал нам доску.

Мы все смотрели на неё, не очень хорошо понимая, что всё это значит.

– А ну-ка, Франциско, – сказал он, указывая на меня, – можете вы объяснить значение этого уравнения, пожалуйста?

– О, – влезла моя мать, – он точно может. Он брал частные уроки у Мэрилин, и в последнее время очень сосредоточен на математике и...

– Хуана, я попрошу вас... – сказал Слепень, прерывая её.

Я посмотрел на доску и прочитал, что там написано: 7 = 7

– Семь равно семи, – сказал я.

– Очень хорошо, – сказал Слепень. – И это значит...

– Ну...

– Это означает, что мы будем играть семь на семь, – сказала Мэрилин.

Я посмотрел на неё. Мне вдруг показалось, что даже такую простую задачку, как эта, она понимала лучше меня. В очередной раз я пожалел, что спорил на неё, что целовал её. Но больше всего – что столько времени врал ей. И ещё я подумал, что Мэрилин была потрясающим капитаном команды.

– Не важно, хороши они или нет. Весь мир может думать, что они лучше всех, – продолжила Мэрилин. – Но их семь и нас семь. И это единственная правда, которая имеет значение.

– Математика не обманывает, – сказал Слепень.

– Нас семеро против семи, и у нас одинаковые шансы, – добавила Алёна.

– Точноззззззз, – прожужжал Слепень.

– Спасибо, что пришли поддержать нас, – сказала моя мама Слепню.